— Спать на коленях у Алекс — одно удовольствие. Я почти здоров.
Я закатила глаза: этого парня ничто не проймёт.
Виктория хмыкнула и выудила из сумки полноценный стерильный бинт, а следом — бутылку виски:
— Что ж, это все, что мне удалось раздобыть. Так, мальчик мой, приготовься: сейчас будет больно.
Я разбудила близнецов и попросила немного отойти, они потерли заспанные глазки и отошли на пару шагов, с любопытством уставившись на нас. Я помогла Эйтору принять вертикальное положение и встала позади него на колени, слегка придерживая его спину. Тори тоже встала перед ним на колени. Раздвинув его волосы в стороны в районе раны, она чертыхнулась. Сначала взяв бутылку с водой, она аккуратно промыла ему рану. Эйтор не дернулся, но вот когда в ход пошёл виски, он вздрогнул и зашипел, ругаясь сквозь зубы на непонятном мне языке. Чтобы немного отвлечь его, я заговорила:
— Необычное наречие. Это язык твоего народа?
— Да, это мой родной язык.
— Интересно, красивое звучание. А что ты сейчас сказал?
— Лучше тебе не знать, малышка: уши в трубочку свернутся.
— Здорово! Научишь меня каким—нибудь фразам?
— Конечно, но не этим: они слишком грязные для твоего ротика.
— Скажи что—нибудь сейчас — мне.
Эйтор слегка повернул голову в мою сторону и слабо улыбнулся. Тори в этот момент промокала его рану на голове кусочком бинта.
— Omaa ayaan, gego maajaaken. (Будь здесь, не уходи.)*
— Что ты сказал?
— Просто, чтобы ты была рядом.
— Хорошо, я и не собиралась уходить. Скажи еще что—нибудь.
— Nawaj nindaa—minwedam. (Я без ума от тебя.)
— А это что значит?
— Разве это важно, Алекс? Ты же просто пытаешься меня отвлечь — спасибо за это, — Эйтор замолчал, и, как я ни пыталась, больше не смогла втянуть его в разговор.
Немного погодя его голова была перебинтована. Тори, облегченно выдохнув, опрокинула в себя виски прямо из горла. Недолго думая, я протянула к ней руку, прося передать мне бутылку. Я уже сидела на земле в позе лотоса, близнецы сидели рядом, а Эйтор — напротив, прислонившись к дереву. Виктория вскинула брови, но всё—таки молча протянула мне бутылку. Я сделала несколько внушительных глотков и закашлялась, горло обожгло огнем, из глаз потекли слезы. Эйтор подался вперёд и вырвал бутылку из моих рук:
— Потише, Алекс. Так ты опьянеешь за пару минут, а нам нужно, чтобы ты была трезвой. Надо выдвигаться дальше, незачем тянуть время.
Наконец прокашлявшись, я посмотрела на него: он уже закручивал бутылку крышкой. Он был прав: нам действительно пора было двигаться дальше, иначе мы могли вновь угодить в лапы каннибалов.
7
Тори — волшебница: я не знаю, где она побывала, но она добыла все самое необходимое на первое время, она даже достала нам нижнее белье — невероятно! Была там и верхняя одежда, для всех понемногу, и, что самое замечательное, она достала три спальных мешка. До этого у нас их было всего два, и делить один из них полночи с Эйтором, а потом практически раннее утро с Тори было не очень приятно. Ладно, я лгу, с Эйтором было спать приятно, я чувствовала себя защищённой рядом с ним, но вот Тори похрапывала во сне, и это утомляло.
Через три дня мы наткнулись на первый небольшой водоем. Эйтор уже чувствовал себя вполне неплохо, чтобы доставать меня, но тем не менее я попросила Тори остаться с ними в лагере, когда пошла мыться. Это было ни с чем не сравнимое наслаждение — наконец смыть с себя всю грязь и кровь. Я намыливалась несколько раз, мне казалось, что чужая кровь въелась в мою кожу.
Как ни странно, но, когда я вернулась, Тори уже спала в одном из спальных мешков. Лукас и Леон тоже сладко сопели, прижавшись друг к другу. Эйтор сидел у костра и задумчиво смотрел на огонь. Я подошла и присела рядом, ближе к огню, чтобы просушить свои длинные волосы. Они доставали мне до поясницы, постоянно путались и были в грязи, я устала с ними бороться. Хорошо, что Тори не забыла о расчёске. Сейчас, поборовшись с колтунами в течение нескольких минут, я приняла радикальное решение. Вскинув голову, я посмотрела на Эйтора: он наблюдал за мной.
— Эйтор, окажешь мне услугу?
Он вскинул одну бровь, на лице появилась нахальная улыбка.
— Для тебя — что угодно, Алекс.
Я подошла к нему и, достав из заднего кармана острый метательный нож, протянула ему. Он взял, вопросительно вскинув брови. Я повернулась к нему спиной, села перед ним вплотную, перекинув свои тяжёлые волосы назад, и скомандовала:
— Режь, чтобы они едва спускались с плеч.
Сзади царила тишина, никаких движений не последовало. Я обернулась. Эйтор смотрел на меня, нахмурив брови:
— Ты уверена, Алекс?
— Да! Я устала от них, понимаешь? Сейчас не та ситуация, я не могу за ними ухаживать, они мешают.
Он долгое время смотрел на мои волосы, затем протянул руки и нежно их пропустил сквозь свои пальцы:
— Мне жаль, Алекс: твои волосы прекрасны, но ты права. Готова?
Я снова повернулась к нему спиной:
— Да, готова. Ты только постарайся обрезать поровнее, хорошо?
— Хорошо.
Через тридцать минут я почувствовала, как моей голове стало легче, волосы рассыпались по плечам, моментально высохнув и закрутившись на концах в колечки. Эйтор протяжно вздохнул. Я поднялась, подобрала с земли свои остриженные волосы и бросила их в костёр. Вернувшись, я снова присела рядом с Эйтором.
Немного погодя он нарушил тишину:
— Поговорим?
Я посмотрела на него. Его вид был очень решительным. О нет, черт возьми! Он хочет поговорить о моем проявлении чувств к нему, когда я подумала, что он умирает. Я сделала вид, что не понимаю:
— Ага, о чем?
— О том, что тогда произошло. Алекс, ты сказала тогда, что я тебе нужен, и ты меня поцеловала — сама.
— Эйтор, я была под давлением своих эмоций, я перепугалась, что ты мертв. Все же ты мне небезразличен, я привязалась к тебе, так же как и к Виктории, но не более: я не влюблена в тебя. Ничуть.
Он сузил глаза и придвинулся ко мне, сокращая дистанцию, вторгаясь в мое личное пространство:
— Почему—то, Александра, я не верю ни единому твоему слову. Ты жуткая лгунья!
Я вспылила и вскочила на ноги, отходя от него на несколько шагов:
— Думай, что хочешь, Эйтор. Разговор окончен, я спать.
Я развернулась и уже дошла до своего спального мешка, когда услышала его слова (он снова говорил на своем языке):
— Gaawiin aawanzinoon. Gigiiwanim. (Все равно ты будешь моей.)
Я обернулась: Эйтор смотрел на меня, не отводя глаз. По моей коже прошёлся холодок: в его кошачьих глазах было обещание. Я вдруг вспомнила слова Тори о том, что в его жилах течет дикая индейская кровь и что он никогда не отступит от своей цели. Мне до одури захотелось узнать, что означают его последние слова, но я промолчала. Просто развернулась и стала устраиваться ко сну.