Я прижал ее к себе и нервно хмыкнул:
— Не сомневайся ни на секунду, Алекс, мы будем самыми потрясающими родителями для наших малышей.
Матиас среагировал на новость диким хохотом (он приходил к нам ежедневно и заботился о Алекс не меньше меня. Я бесился из—за этого, но они с Алекс были близки, их связывало очень многое — просто выкинуть его из жизни Алекс я не мог. Я любил ее и готов был терпеть ради нее хоть сотню таких приставучих Матиасов, но это не мешало нам с ним ежеминутно пререкаться и спорить по любому поводу):
— Ну, Алекс, другого я от тебя не ожидал, ты всегда всё делала с размахом.
Алекс с шипением швырнула в него полотенцем, которым вытирала руки. Я подошел к ней со спины и обнял, положив руки поверх живота (теперь дети воевали очень много, я сходил с ума от удовольствия ощущать их движения внутри Алекс).
— Когда ты встретишь девушку, влюбишься и сделаешь ее беременной, а потом выяснится, что у вас тройня, я посмеюсь от души над тобой, Матиас, — зло произнесла Алекс.
Парень внезапно погрустнел, его глаза впились в лицо Алекс.
— Я никогда не полюблю, Алекс, я похоронил эту надежду.
Я напрягся, видя, как он смотрит на Алекс. Он любил ее.
— Думаю, тебе пора сваливать: Алекс нужно отдыхать. — Я посмотрел в глаза Матиаса с предупреждением.
Он кивнул и стремительно удалился, тихо прикрыв за собой дверь.
27
Зима, вопреки моим ожиданиям, пролетела незаметно. Алекс стала настолько круглой, что я уже не мог обхватить ее: живот был огромен. Малыши играли в футбол внутри Алекс, отчего она часто ойкала и охала, прикрывая глаза. Наступило ровно семь месяцев беременности. Тори отреагировала на новость о том, что детей будет двое, в своей спокойной ироничной манере (по—другому и быть не могло), а вот Леон прыгал от радости и все не мог наговориться с будущими племянниками.
Также нам преподнесли прекрасную новость. Саймон — парень с вечеринки — временами наведывался к нам в гости, мы просто общались и делились новостями. В одном из разговоров мы задели тему нашего путешествия, Алекс рассказала, для чего и куда мы направляемся. Саймон на минуту замолчал, глубоко задумавшись, затем посмотрел на Алекс. Его лицо расплылось в искренней улыбке.
— Знаешь, я бывал в том месте, о котором ты говоришь. Скажи—ка, Алекс, а твоих дедушку и бабушку, случаем, не Патрисия и Педро да Силва зовут?
Алекс подпрыгнула на месте. Сдвинувшись вперед, она схватила Саймона за руку, крепко ее сжимая:
— Да, это они. Что тебе известно о них? Они живы?
Саймон улыбнулся еще шире, если это вообще было возможно:
— Да, да, они живы. Я искал своих родных и останавливался в их поселении. Твои дедушка с бабушкой — замечательные, великие люди. Они отстроили на своей территории огромнейший город, они принимали беженцев и расширялись. Если вы удивились количеству людей в этом поселении (а здесь всего около пятисот—шестисот жителей), то там, у них, когда я уходил, численность людей превышала полторы тысячи!
Мы с Алекс раскрыли рты, не в силах ничего ответить.
— Они живы и здоровы, и они все ждут, что хоть кто—нибудь из их семьи объявится. Они не теряют надежды, Алекс.
После разговора с Саймоном и известия, что ее родные живы, Алекс начала строить планы, настраиваясь продолжить путь дальше. Меня не устраивало такое положение дел, я бы предпочел остаться до рождения детей, но Алекс настаивала на своем, и на этой почве у нас произошла небольшая стычка, в которую — совершенно не вовремя и во вред себе — вмешался Матиас.
Я пришел домой с очередной тренировки. Матиас сидел в ногах у Алекс и гладил Тэйни. Эта предательница млела от его рук, но, как только я вошел, она тут же бросилась ко мне, виляя хвостом и поскуливая.
— Матиас, тебе не пора к себе? — Я подошел к Алекс (она сидела в кресле, которое, конечно же, достал для нее Матиас), склонился и прикоснулся к ее губам в нежном поцелуе.
— Ну, это как Алекс скажет — уходить мне или нет. Ей было скучно одной, она попросила меня остаться — вот я и здесь до сих пор, хотя заскочил на минуту.
Я обернулся к парню. Он продолжал сидеть на месте, не сдвинувшись и на миллиметр.
— Топай отсюда по—хорошему! Я хочу побыть наедине с женой.
Матиас уже открыл рот, чтобы что—то мне ответить, но Алекс его опередила:
— На самом деле мы с Матиасом обсуждали, когда нам следует выдвигаться в дальнейший путь. Я хочу успеть попасть на Аляску до родов.
Я устало потер глаза и, вздохнув, присел на стул напротив Алекс, полностью игнорируя присутствие ее друга:
— Алекс, у нас будет два ребенка, не один. Ты подумала о том, что у тебя могут начаться схватки в пути, м? Вот что мы тогда будем делать? Ведь двоих принять намного сложней, чем одного.
Алекс завелась с пол—оборота, в её глазах вспыхнуло упрямство. Я это и предполагал, но я был готов настаивать на своем до конца.
— Я хочу родить со своей семьей, Эйтор!
Я поднялся со стула и прошелся по комнате, чувствуя, что тоже закипаю:
— Я, значит, не твоя семья, да? А Леон и Тори тоже тебе никто?!
Алекс выпрямилась в кресле, наши взгляды встретились.
— Конечно, вы моя семья, но там мои бабушка с дедушкой, и теперь, наверняка зная, что они живы, я хочу побыстрее попасть к ним. И я хочу, чтобы все были рядом — все, Эйтор!
— Я понимаю твое рвение, Алекс, но подумай о детях. Думай не о том, чего хочется тебе, а о том, что будет полезнее и безопаснее для наших малышей!
— Может, ты не будешь повышать голос на Алекс?
Я застыл на месте, когда голос подал все это время молчавший Матиас, и резко развернулся к нему. Обстановка накалилась до предела: парень наконец нарвался.
— Заткнись, Матиас! Ты вообще здесь никто, чтобы вносить свою лепту. Пошел вон!
Матиас поднялся. Его вид говорил о том, что он намерен со мной пререкаться, но я уже был на краю.
— Я не оставлю Алекс наедине с тобой: в таком состоянии ты можешь навредить ей!
— Матиас, уходи! Мы сами разберемся, — Алекс попыталась сгладить конфликт, но было уже поздно: я рванул к Матиасу и без предупреждения нанес удар в челюсть.
Алекс взвизгнула. Матиас устоял на ногах и даже ответил мне. Я увернулся, но замешкался на долю секунды — костяшками руки он прошелся по моей скуле и краю уха. Завязалась потасовка. Мы нещадно молотили друг друга, вырвалась наружу вся наша взаимная неприязнь. В первую минуту я слышал, как Алекс просит нас остановиться, но мы настолько разгорячились, что полностью игнорировали ее мольбы.
Привел нас в чувство хлопок двери. Мы отскочили друг от друга. Я ощущал, как с уголка моих разбитых губ стекает кровь, и чувствовал себя слегка помятым. Матиас выглядел, как отбивная. Я удовлетворенно ухмыльнулся, а Матиас сплюнул.