От рывка Кошечка поскользнулась и вновь столкнулась с врагом, державшим мешок. К этому времени ее глаза привыкли к темноте настолько, что она смутно разглядела самурая, который поднял руки, занося для удара свой посох. Княжну было велено захватить живой.
Она упала на землю и откатилась за поленницу дров. По глухому сильному удару и сдавленному вскрику она поняла, что тот, с посохом, ударил своего товарища в грудь.
«Бака!» — подумала Кошечка. Князь Кира нанял шайку болванов, которые немилосердно колошматят друг друга. Она, крадучись, вышла из-за поленницы, готовясь расправиться с этим олухом, но он исчез. «Трус!» — пробормотала Кошечка.
Хозяйка ночлежки, просунув палку сквозь брусья оконной решетки, пыталась приподнять циновку, которой Кошечка завесила окно снаружи. При этом старуха вопила во все горло.
— Сиди смирно! — рявкнула на нее Кошечка. Хозяйка мгновенно умолкла, циновка вновь упала и закрыла окно.
Кошечка посохом спихнула в овраг того из нападавших, который валялся на земле, задыхаясь от мощного удара в грудь, парализовавшего легкие. За ним последовали два его лежавших без сознания товарища. Кошечка кипела от ярости: слуги Киры выгнали ее из-под крыши в холодную ночь, да еще и вываляли в грязи. Она пожалела, что сразу сбросила этих негодяев в овраг: надо было ударить их еще несколько раз, чтобы отвести душу.
— Хатибэй! — это звала Касанэ. Она боролась с последним из нападавших, который прижимал девушку к стенке уборной. Кошечка вынула из складок пояса короткую палку-явару и свободно зажала ее в ладони. Потом она слегка надавила одним из шаровидных концов явары на сжимавшую запястье Касанэ руку врага — как раз за костяшками пальцев, там, где проходил нерв. Слуга Киры взвыл от боли, его пальцы разжались. Кошечка, прижав большой палец врага к выемкам боевой палки, давила на этот палец до тех пор, пока противник не прекратил сопротивление.
— Отпусти, мне больно! — захныкал он.
В этой точке его тела словно сосредоточилась вся боль, какая когда-либо существовала на свете. Она уничтожала гордость и самолюбие, стирала все мысли о прошлом и будущем, подавляла чувства и желания.
Кошечка подвела побежденного врага к краю оврага и скомандовала:
— Прыгай!
— Пожалуйста, не надо, — дрожащим голосом взмолился княжеский слуга. В ответ княжна только сильнее прижала его палец к выемкам явары.
Ни Кошечка, ни ее пленник не видели, какова глубина оврага: может, несколько сяку, а может, бездонная пропасть. Слуга Киры, отчаянно закричав, шагнул на край черной полосы и полетел вниз. Кошечка стала ждать, когда он ударится о дно. Шлепок донесся до нее скоро — овраг был не очень глубок.
Кошечка пошарила руками вокруг себя, пытаясь найти свой узел с вещами, и тут услышала приближавшиеся крики и топот шагов: шум схватки поднял на ноги соседей. Узел пришлось бросить. Беглянки в одних дорожных плащах, босые и покрытые грязью, бросились в темный лес, подступавший к самому дому.
Они бежали наугад через мокрые от дождя кусты, взбирались, цепляясь за корни и камни, на склоны предгорий, натыкались на валуны, влетали в ледяную воду разлившихся от дождя ручьев и ударялись о стволы деревьев, но, выдирая из одежды и тел колючки куманики, продолжали из последних сил стремиться вперед, пока не оказались на гребне какой-то горы. Тут им пришлось остановиться: подлесок стал слишком густым, они уже не могли пробиться через него.
Зажатые среди ветвей, задыхаясь от бега, Кошечка и Касанэ сидели на клочке мокрого мха в почти полной темноте. У них остались только их посох, подорожные, путеводитель, двадцать медных монет, которые должны были утром перекочевать в карман хозяйки ночлежки, и еще кое-какие мелочи, завалявшиеся в складках их курток. Двадцати мон не хватит даже на то, чтобы заплатить паромщику за переправу через ближайшую реку. Кошечка была готова рыдать от отчаяния. Глубокими частыми вдохами она загнала слезы внутрь себя.
Касанэ слегка прислонилась к своей госпоже, и та почувствовала, что деревенская девушка дрожит. Кошечка поняла, что это не просто нервная дрожь: Касанэ беззвучно плакала, она пребывала в полном отчаянии.
Кошечка обняла за плечи свою верную спутницу, прижала к себе и укрыла полой своего плаща.
— Маленькая Касанэ, послушай, что я сочинила для твоего молодого человека. Потом скажешь, что ты думаешь об этом стихотворении.