Талант Стрекозы околдовал Кошечку точно так же, как маска льва очаровала фрейлину. Дебютантка так увлеклась гибкими, сильными движениями артиста, что чуть не пропустила момент, когда должна вступить в действие сама. Встрепенувшись, Кошечка взяла в руку лежавший рядом с ней гибкий длинный прут с висевшей на конце его бабочкой из ярко-красного шелка, сделала глубокий вдох и медленно встала. Ведя бабочку перед собой, черная фигура начала свой простой танец — контрапункт к сложному танцу Стрекозы.
Хансиро находился в зрительном зале и был так же околдован Кошечкой, как она Стрекозой. Он стоял, скрестив руки на груди, в задней части «галереи для глухих», возле «крысиных ворот», то есть главного входа в театр, под башенкой с барабаном. Свой длинный меч ронин вынул из циновки и вернул на обычное место за поясом, а зонт и железный веер держал наготове.
Ронин из Тосы уже выделил из публики семерых сидевших в разных углах зрителей, которые, судя по всему, являлись слугами Киры. Должно быть, они подкупили осведомителя в храме, а тот узнал, что Кошечка находится здесь, и предупредил их. В любом храме находились люди, готовые за известную мзду утащить даже храмовый колокол. Хансиро знал это по собственному опыту: один такой проныра разнюхал и для него, какую роль Кошечка будет играть сегодня на сцене.
У одного из слуг Киры рука болталась на перевязи. Это был, скорее всего, кто-то из незадачливых самураев, восставших со дна оврага за ночлежкой для паломников в Мисиме. Хансиро решил, что пострадавшего привели сюда для того, чтобы он опознал Кошечку, когда ее схватят.
Несмотря на приближение опасности, Хансиро не сводил глаз с гибкой и быстрой маленькой фигурки в черном. Глядя на танцующую с прутом Кошечку, он подумал, что роль бабочки, дразнящей льва, ей очень подходит: эту роль она хорошо играла и на жизненной сцене.
Барабаны зарокотали громче, звуки сямисэна стали тревожными. Маска в руках Стрекозы то взлетала, то падала — лев гнался за бабочкой, качавшейся на конце гибкого длинного прута. Аккорды делались все мощнее, застучали деревянные бруски, барабаны терзали слух. Напряжение становилось невыносимым. В этот момент оглушительно ударили трещотки, означавшие перерыв в действии. Стрекоза повернулся к зрителям спиной, отбросив ненужную маску, а Кошечка снова села на корточки и стала незаметной.
Двое других курого подошли к Стрекозе. Каждый потянул за один из шнуров, скреплявших плечевые швы его женского платья. Бледно-лиловый шелковый наряд с рисунком в виде облаков и прыгающих мартышек превратился в кусок ткани и скользнул на пол. Один из помощников актера развязал широкий пояс, который также упал к его ногам.
Под одеждой фрейлины скрывался наряд цвета крови дракона, разрисованный огромными золотыми языками пламени и серебряными зигзагами молний. Еще один помощник снял со Стрекозы парик, а двое других заменили его буйной белой гривой, концы которой легли на подмостки. Один из курого поднес Стрекозе зеркало, и актер, не уходя со сцены, за несколько мгновений изменил свой грим.
Когда Стрекоза вновь повернулся лицом к публике, перед ней возникла не маска, нет, перед ней возник ее разъяренный дух — лев. Толпа вышла из себя от восторга.
— Ты играешь так же хорошо, как твой отец! — закричали зрители. — Этого мы и ожидали!
Кошечка едва слышала эти вопли. Она и Стрекоза двигались, словно связанные туго натянутой невидимой нитью. Снова и снова танцовщица уводила бабочку из-под носа у льва. Она дразнила хищника вновь и вновь. Взбешенный лев стал трясти своей длинной гривой так, что белые пряди заметались вокруг его головы, хлеща воздух.
— Солнце мое! Свет моей жизни!.. — Зрители сходили с ума.
Когда Стрекоза загнал наконец Кошечку за кулисы, зал разразился овациями. Зрители из передних рядов швыряли под ноги знаменитости цветы, выкрикивая имя кумира. Знатные посетители с помостов-лож читали стихи в честь великого таланта.
Незаметные среди беснующейся публики слуги Киры один за другим стали подбираться к сцене. Их приседающие движения напомнили Хансиро строку из старинного стихотворения: «Стайка воробьев шумно ссорится».
Держась на расстоянии, воин из Тосы двинулся за ними. Эти семеро явно хотели напасть на Кошечку за сценой. Они просчитались: Кошечка пробыла там недолго — ей предстояло ассистировать актерам в последнем акте знаменитой эпической пьесы о братьях Сога. Касанэ, тоже переодетая мальчиком, чтобы не вызывать пересудов, подала своей госпоже полотенце. Та подняла черное покрывало и с наслаждением вытерла потное лицо. Сердце Кошечки трепыхалось, как лягушка, — от усталости и волнения.