Волосатый привязал узлы Кошечки и Касанэ к крупу кобылы, но свой посох княжна Асано уложила на край короба, чтобы иметь его под рукой. Она уперлась подошвами обутых в сандалии ног в углы корзины и осторожно поворочалась на одеяле, напрасно пытаясь устроить свои лопатки поудобнее.
Босю дернул кобылу за прикрепленную к морде веревку, и та рванулась вперед так резво, что ветер засвистел у беглянок в ушах. Братья, перебрасываясь беззлобными шутками, побежали рядом с лошадкой.
Корзина Кошечки качалась под ритмичное позвякивание медных колокольчиков лошади. Дочь князя Асано снова вспомнила о коварных носильщиках с реки. Мусаси в своей книге «Огонь» говорил о переходе через брод.
«Переход через брод часто случается в жизни, — писал он. — Перейти брод — значит поднять парус, когда твои друзья остаются в безопасной гавани. Это значит определить возможности врага и нанести удар в его слабое место. Если тебе удастся отыскать брод в наилучшем месте, ты можешь отдохнуть».
— Босю, — спросила Кошечка, — ты не знаешь какого-нибудь оружейника на пути отсюда до Марию?
ГЛАВА 46
Стирать ли одежду?
Когда Хансиро шагнул с порога полицейского участка в бледное сумрачное утро, к нему подбежал помощник Ситисабуро. Актеры уже упаковали свои вещи и готовились отправиться в путь. Ситисабуро нервничал, и это было вполне объяснимо: Хансиро знал, что актер укрывал нарушительницу закона, что являлось преступлением, за которое Ситисабуро мог понести суровое наказание. Кроме того, даже если Хансиро и останется лояльным к делам труппы, судья в любую минуту может изменить свое мнение о беспорядках и бросить актеров в тюрьму до тех пор, пока начальство из Эдо не пришлет ему указаний. Это ожидание могло затянуться, а условия жизни в тюрьме явно не подходили для тонких творческих натур.
Пока встревоженные актеры толпились во дворе, глава театра угощал Хансиро наскоро приготовленным чаем и холодным рисом.
— Я очень сожалею о неудобствах, которые вы перенесли, сказал он, наливая чай.
Хансиро наклонился вперед: у стен здесь имелись уши.
— Никому больше не придется страдать от неудобств, — в его спокойном голосе слышался холодок угрозы, — но лишь в том случае, если вы скажете, каким образом известная вам особа сумела бежать и куда направляется теперь.
Легкий слой дневной косметики не мог скрыть бледности Ситисабуро.
— Через старый подземный ход. — Рука актера задрожала, и несколько капель чая выплеснулись на пол. Ситисабуро торопливо вытер их украшенным тиснением бумажным платком. — О пути этой особы я знаю лишь то, что она направляется в Западную столицу.
— Не волнуйтесь, — Хансиро стало жаль актера. В конце концов, Ситисабуро, сильно рискуя собой, помог женщине, похитившей сердце ронина из Тосы. — Я желаю служить делу этой особы.
Ситисабуро так недоверчиво посмотрел на собеседника, что тот громко засмеялся:
— Вы думаете, это все равно что поручить коту стеречь сушеную скумбрию, так ведь?
— Я всего лишь жалкий попрошайка с речного берега, почтенный господин. Мое мнение ничего не значит.
— Но ваша помощь может кое-что значить.
— У нас и так неприятности, — в голосе Ситисабуро звучала мольба оставить его в покое. Он более чем сполна расплатился с княжной Асано за прошлое и вовсе не хотел заработать пожизненную ссылку, мешаясь в дела женщины, с которой даже не занимался любовью. — Мы должны покинуть город до часа Дракона, иначе нас накажут.
— Если вы не можете замолвить за меня слово перед нашей общей знакомой, позвольте, по крайней мере, мне сопровождать вас. Увидев меня рядом с вами, она быстрее поверит в честность моих намерений.
Ситисабуро с несчастным видом поклонился в знак согласия.
— Я могу рассчитывать на вашу скромность, не правда ли? — добавил Хансиро.
— От сказанных слов губы замерзают — становятся холодными, как осенний ветер, — полушепотом ответил актер, цитируя строки Басё.
К тому времени, как труппа дошла до Окицу, Хансиро уже начал жалеть о своем решении идти с актерами Накамура-дза: их процессия растянулась по Токайдо на девять тё. Труппа передвигалась пешком. Попрошайки с речного берега не имели права нанимать лошадей или каго.
Ситисабуро, глава самого популярного театра в Эдо, брел в середине длинной вереницы актеров, учеников и слуг. За ним плелись музыканты, плотники, изготовители париков, портные, костюмеры, декораторы, рабочие сцены и около сотни носильщиков с имуществом театра. Знаменитый актер не сводил глаз с мальчика, который нес лакированную коробку с его деревянной головой: во время драки в Камбаре Ситисабуро пришлось спасать этот шедевр с некоторым риском для себя.