В это время года неприятностей от Ои не ждали, но сейчас зима выдалась на редкость теплой, талая вода, стекающая с гор, вздула широкую пойму реки, подточила крутые берега и углубила дно там, где раньше оно было мелким. Дожди размывали горные склоны, и деревья, сползавшие с них к воде, теперь покачивались на волнах, а камни, щебень и грязь, уносимые течением, откладывались в устье реки.
Кошечка стояла, глядя на мутные воды Ои, а Касанэ читала официальный указ, прикрепленный к дорожному столбу.
— Тут сказано, что мы не должны переправляться, — медленно шевелила губами крестьянская девушка. — Дорожная управа сообщит путникам, когда дорога станет безопасной, и тогда все смогут переправиться «по очереди, согласно своему общественному положению».
— Даже если вода спадет сегодня, княжеские процессии займут все лодки и всех речных носильщиков. Короче, мы можем прокуковать здесь много дней.
Кошечка и Касанэ взглянули назад — на соломенные крыши Симады. Дождь превратил улицы городка в трясину. Везде, где только могли остановиться путники, у дверей хижин и элегантных домов, лежали кучи грязных сандалий, а с карнизов свисали мокрые соломенные дождевые плащи. Их было так много, что они висели в несколько слоев и не могли просохнуть.
Гостиницы городка оккупировали слуги, носильщики и свита направлявшегося в Эдо советника князя Хино. Половина его людей успела переправиться сюда, и теперь они застряли в Симаде, ожидая прибытия вельможи. Поезд князя Вакидзаки еще задерживался, но его ожидали с часу на час, и путники низших разрядов принуждены были ночевать уже под навесами ворот в часовнях и под мостами.
Кошечка знала, что ей надо держаться впереди князя Вакидзаки, который направлялся в ту же сторону, что и она. Вакидзака имел право брать с собой в путь до тысячи человек. Даже если он ведет сейчас лишь малую часть этой свиты, его люди будут создавать большие задержки на каждой переправе.
— Что мы станем делать? — спросила Касанэ у своей госпожи, которая уже шла, с трудом вытаскивая ноги из чавкающей грязи, к тропинке, вьющейся вдоль реки.
— Искать лодку.
Лодка скрипела и вздрагивала. Этот скрип был похож на стон. На мгновение, показавшееся Кошечке и Касанэ бесконечным, их суденышко замерло без движения над бурлящим водоворотом, словно повиснув на шестах лодочников. Потом корма его взлетела вверх, а длинный плоский нос опустился в круговую волну, развернувшую лодку вправо.
Кошечка и Касанэ, ударяясь о плохо закрепленные бочки и тюки, соскользнули по широкому дну лодки к ее носу. Кошечка едва успела схватить Касанэ за ноги, иначе та перелетела бы через низкий борт и упала в грязно-желтые, как глина, волны, которые плясали вокруг и нависали над беглянками.
Бледная как полотно Кошечка лежала среди обернутых соломой мешков с рисом. Она была готова к смерти, но не могла покорно сносить морскую болезнь. Приподнявшись, страдалица положила подбородок на край подветренного борта, и ее вырвало в воду. Облегченно вздохнув, Кошечка снова откинулась на мешки.
Прежде ей доводилось видеть плотников, точильщиков, бондарей, садовников и каменщиков, выполнявших работу, которая казалась непосильной для хрупких человеческих мышц, жил и костей. Она встречала крестьян, перетаскивающих на себе груз, весивший столько же, сколько они сами, на далекие расстояния. Но никогда не думала, что профессия речного лодочника столь тяжела.
Всю вторую половину часа Обезьяны эти люди боролись с рекой, а до противоположного берега даже теперь оставалось целых пять тё. Расставив ноги, они стояли на корме, борясь с качкой, и шестами толкали вперед старую плоскодонку, но эти шесты сегодня гнулись, как стебли бамбука во время тайфуна. Мышцы и вены на лбах лодочников набухли так, что Кошечке казалось, будто они вот-вот лопнут.
Касанэ схватила госпожу за руку:
— Смотрите!
Кошечка повернулась и увидела выше по течению баржу, захваченную водоворотом. Она двигалась уже неуправляемая, и неслась прямо на них в наступающей темноте. Казалось, баржа на своем пути поглощает все окружающее и оставляет за собой черную пустоту.
Кошечка прижала Касанэ к себе и погладила ее по мокрой голове, как ребенка.
— Никто из нас не вечен, — попыталась она утешить свою спутницу.
Но эти слова не особенно ободрили Касанэ. Дочь рыбака хотела дожить до той минуты, когда услышит голос своего поклонника. И она боялась, что речные черти утащат ее под воду и высосут ее внутренности.