Касанэ вынула ее и прочла:
— Шестьдесят четыре.
Кошечка вздохнула: это было несчастливое число, и она боялась, что Касанэ ждет огорчение. Гадалка порылась в корзине, где хранились бумажки с предсказаниями, и нашла там сложенный в длину листок с нужным номером. Касанэ развернула бумагу, но увидела только едва заметные линии какого-то рисунка.
— Эти чернила не видны, пока их не подержат над огнем, — объяснила гадалка, подавая свой фонарь.
— Посмотрите! — Касанэ отодвинулась в сторону, чтобы Кошечка могла увидеть бледные тонкие очертания значков, которые возникали на бумаге рядом с корявым оттиском — грубым изображением птицы.
— Тот, кто вытянул эту записку, должен жить по божественному закону и почитать благословенную Каннон. Что же касается любви, желанный ему человек уже помолвлен. — Касанэ взглянула на Кошечку с тревогой и отчаянием в глазах.
Кошечка уже открыла рот, чтобы сказать крестьянке, что эта женщина обманщица и ее дурацкие предсказания ничего не стоят, но потом решила, что лучше поступить умнее, и протянула гадалке еще одну монету в десять мон.
— Попробуй еще раз, старшая сестра, — улыбнулась она Касанэ, которая смотрела на ящик с бамбуковыми номерками так, словно боялась, что палочка с цифрой ужалит ее, как змея.
Кошечка заметила, что в этот раз гадалка наклонила ящичек иначе, и из отверстия показалась палочка, лежавшая с другой стороны. Теперь она была уверена, что в ящике имеются два отделения — для хороших и плохих предсказаний, и гадалка всегда сначала выкидывает плохие номера, чтобы заставить клиентов снова попытать счастье в надежде на хороший исход. Мало кто уйдет, не сделав новой попытки.
— Девяносто девять. — Касанэ взглянула на Кошечку, ища поддержки. Та улыбнулась: это был счастливый номер.
— Тот, кто вытянул эту записку, — прочла Кошечка, — должен почитать божеств процветания. Если он что-то потерял, это будет найдено. Если он болен, обязательно выздоровеет. Если влюблен то добьется взаимности.
Касанэ сияла от счастья, когда Кошечка сделала ей знак возвращаться на дорогу. Барабан гадалки вновь грозно зарокотал.
— Эй-сасса, эй-сасса, — это приговаривал нараспев в такт шагам письмоносец, обгоняя беглянок. Как обычно, Касанэ жадно смотрела ему вслед: возможно, именно этот человек несет в Футагаву письмо ее любимого.
— Эй-корья, сасса, сасса… — И гонец скрылся в темноте.
— Ты думала о том, что станешь делать, если у ворот храма увидишь самого Путника вместо его стихов?
— Нет, госпожа. — Касанэ покраснела от смущения. — Ничтожные дела такой нескладехи, как я, не заслуживают вашего внимания, пока вы не найдете Оёси-сама. Пока великое зло, причиненное вашему отцу, не будет отомщено.
— Ты любишь его?
Касанэ покраснела еще гуще и опустила голову, прикрывая лицо рукавом.
— Не знаю, — прошептала она.
— А вдруг окажется, что у него ужасный характер?
— С моей стороны очень дерзко не соглашаться с вами, госпожа, но он не может быть плохим: его стихи такие сердечные.
— Я не хочу показаться жесткой, старшая сестра, но стихи мужчинам часто подсказывает не сердце, а другая часть тела, которая находится далеко от него.
— Вы хотите сказать — «мужская флейта»?
— Ну да, эта часть их тела похожа на флейту, но они не любят играть на ней сами и обычно подбивают других.
Тут Кошечка услышала чистый напев волшебной мелодии и именно флейты. У музыканта был всего один слушатель — старик с колокольчиком паломника, крошечным сундучком и маленькой сумкой на шее. Эти двое стояли возле придорожного алтаря под искривленными соснами на маленьком пригорке. За деревьями в сгущающейся мгле угадывались рисовые поля.
— Почему он играет в темноте? — спросила Касанэ.
— Ночь и день для него одно и то же: он слепой, — прошептала Кошечка.
Флейтист закончил играть и положил свой инструмент в мешочек.
— Незачем вам мчаться в Майсаку, — вдруг сказал он.
Кошечка едва не подскочила на месте, когда слепой музыкант заговорил.
— Почему? — спросила она.
— Люди сбегаются туда со всех сторон и так спешат, словно у них горят волосы.
Музыкант был молод, с бритой головой. От вечерней прохлады его защищали поношенные хакама, халат и рваный черный хлопчатобумажный плащ на ватной подкладке. Он усмехнулся:
— Посольство рыжих варваров добралось до Майсаки. Простой народ как с ума сошел — все хотят взглянуть на них. А других лихорадка гонит в Исэ.
Флейтист вынул из своего мешка веер и палочку, такую же, как для еды.