Мягкий свет напольной лампы выхватывал из мглы длинную наклонную линию шеи Кошечки — подъем к блестящим черным петлям и крыльям ее прически. Воротники ее одежд, откидываясь к спине, открывали самую соблазнительную часть женского тела — чувственный изгиб у основания шеи. Лицо Кошечки, своей изящной формой напоминавшее семечко дыни, ярко блестело. Огонь лампы отражался золотистыми точками в ее темно-карих глазах.
Это были «глаза ласточки» — длинные и с косым разрезом. Черные брови Кошечки, расширяясь на кончиках, как два пера, изгибались симметричными дугами, словно усики бабочки-шелкопряда. Ученые, определявшие характер человека по его внешности, считали, что такие брови бывают у людей, которые сами принимают решения и всегда выполняют их. Узкий нос с высокой переносицей и полные маленькие губы отбрасывали тень на белоснежную щечку.
Кошечка была столь же образованна, сколь и красива. Она являлась тайной дочерью князя Асано и его «жены вне дома» (то есть младшей жены), с малых лет изучала музыку, литературу и другие искусства и никогда не думала, что ей придется совершенствовать свои таланты в «доме выбора» в веселом квартале Эдо. Ужасная трагедия навлекла немилость властей на ее родителей.
Год назад Кошечка, настоящее имя которой было Кинумэ — Золотая Слива, — пришла сюда пешком: в Ёсиваре, веселом квартале Эдо, паланкины были запрещены. Она пряталась под полосатым дорожным плащом и широкополой плетеной шляпой из осоки. Два бывших носильщика сундуков ее покойного отца плелись за ней, таща на палке большой плетеный короб. В нем находились шелковые платья и пояса Кошечки, ее любимые книги и свитки, набор лакированных косметических принадлежностей и несколько дорогих ей безделушек и вещиц.
Кошечка сама подписала контракт с хозяйкой гостиницы «Карп», где решила поселиться. К тому времени, когда убитая горем мать узнала, что натворила дочь, было слишком поздно что-либо менять.
Когда высокие деревянные сандалии девушки застучали по синевато-серым плиткам, устилавшим пол прихожей «дома выбора», ее вдруг охватил такой ужас, что она чуть не повернула обратно. Но характер, доставшийся Кошечке от отца, не позволил чувству возобладать над рассудком. С той поры страх, горе и одиночество надежно таились под маской спокойствия на ее очаровательном лице.
В тогдашней Японии был распространен обычай принимать новое имя, начиная важное дело. Дочери князя, вынужденной скрывать свое происхождение, этот обычай играл на руку. Куртизанка по прозвищу Ржанка стала называть свою подругу Конэко — «Кошечкой».
Ржанка произносила это новое имя нежно, и оно прижилось. Другие девушки заведения стали звать Кинумэ Кошечкой, потому что она была изящна, держалась в стороне ото всех и была непредсказуема в своих поступках. Но печаль Золотой Сливы так и не отлегла от сердца, не ушла вместе с прежним именем, поэтому все, что могла позволить себе Кошечка — это лишь встречать удары судьбы без ропота и жалоб, как и положено отпрыску благородного рода.
Кошечка исполняла свои обязанности в доме выбора «Благоуханный лотос» с изяществом и сдержанностью, присущими женщинам ее происхождения и воспитания. Она уже получила здесь второй разряд, но предпочитала играть роль таю — куртизанки высокого класса. Молодая женщина поражала гостей глубиной ума, вела себя церемонно, говорила мало, и мужчине нелегко было понравиться ей.
Было известно, что Кошечка часто отказывала мужчинам в своей благосклонности — эту роскошь позволяли себе только таю. И гостям Кошечки всегда приходилось долго ухаживать за ней, прежде чем она соглашалась развязать свой пояс. Так случилось и в этот вечер. Однако, похоже, сама судьба избавила ее от необходимости высокомерно, но вежливо отказать сегодняшнему гостю.
Скромно подобрав ноги под себя так, чтобы одна обтянутая белым чулком ступня лежала на другой, Кошечка сидела, откинувшись на пятки. Холодные тугие переплетения толстых и жестких циновок-татами, покрывавших деревянный пол, слегка прогибались под давлением ее ступней и колен. Кошечка едва заметно наклонилась вперед, чтобы как следует рассмотреть гостя.
Сначала она с облегчением подумала, что он напился до беспамятства разбавленным водой сакэ старой Кувшинной Рожи. Это было бы совсем неплохо: гость оказался одним из тех мужчин, у которых беспамятство являлось самым желанным для окружающих состоянием.