— Возможно, этот человек — последняя лисья уловка Киры, — сказал Хансиро.
— Кто? — спросила дочь рыбака, встревоженно оглядываясь вокруг.
— Не смотри в ту сторону, — одернула крестьянку Кошечка, делая вид, что проверяет, хорошо ли уложены вещи. — Тоса считает, что ронин, сидящий на бочке сакэ, — опасен.
— Он сейчас нападет на нас? — спросила Касанэ.
— Нет. — Хансиро вскинул на плечо свой узел. — Он из тех чистоплюев, которым неохота возиться с официальными бумагами. Этот красавец подстережет нас где-нибудь на перекрестке в безлюдном месте.
— Как вы считаете, Тоса, сколько их здесь еще? — Кошечка словно из праздного любопытства осмотрела причал.
— Он один.
— Почему вы так думаете?
— Я на его месте не взял бы с собой никого: когда корабль ведут слишком много моряков, он налетает на скалу.
— В таком случае не отведать ли нам знаменитых ракушек Кувано? — Кошечка, дернув плечом, зашагала по усеянному мусором берегу к ярко освещенным лавкам, которые были обращены фасадами к заливу по другую сторону широкой приливной полосы. — Я проголодалась.
Набережную Кувано заполняли люди. Здесь ярко горели большие круглые фонари и развевались на ветру флаги. Ставни чайных лавок и ларьков с мелочами на память были широко распахнуты. Владельцы торговых заведений наперебой предлагали свои услуги пассажирам, сходившим с поздних паромов. Но большинство прибывших морем паломников предпочитало найти местечко для совершения действия, обратного процессу насыщения.
— Ученик всегда идет на три шага позади учителя, — напомнил Хансиро Кошечке, догнав ее. Дочь князя Асано бросила на спутника сердитый взгляд, но замедлила шаг и пропустила ронина из Тосы вперед.
— Ты не устал, Хатибэй? — спросила она у Касанэ.
— Нет, молодой хозяин. — Касанэ поняла смысл вопроса: Кошечка старалась прежде, чем остановиться на ночлег, пройти еще несколько ри. — Я выспался на пароме.
— Мы можем, освещая путь фонарями, добраться до Ёкаити. Здесь все равно все гостиницы забиты.
— Как пожелаете, — Хансиро понимал нетерпение Кошечки: до Киото оставалось всего двадцать шесть ри.
Хансиро осмотрел вывески лавок:
— Ждите меня в «Доме ракушек».
Кошечка едва не потеряла голову от охватившего ее ужаса при мысли, что воин из Тосы сейчас покинет ее. Она вдруг почувствовала себя беспомощным карпом на разделочной доске под ленивым взглядом оборванца, который все еще сидел на прежнем месте, ковыряя в зубах.
— Куда вы идете?
— Природа иногда предъявляет требования, которым вынужден подчиняться даже ученик школы «Новая тень», — произнес, поклонившись, Хансиро с едва заметной долей иронии.
Он завернул за угол и подошел к отхожему месту, где уже облегчала свои животы небольшая группа паломников — в основном женщины и несколько мужчин, которым было недостаточно короткой остановки в придорожных кустах. Хансиро шагнул под сень бамбукового навеса: отсюда он мог наблюдать за «Домом ракушек» и княжной Асано.
Когда он устроился поудобней, подозрительный ронин легким спокойным шагом пересек освещенную площадку перед уборной. Он присел рядом с Хансиро, посмотрел поверх забора на залив и удовлетворенно вздохнул.
— Загнанный в нужник, он восхваляет звезды, — прочел нараспев оборванец. Стихотворение было смешное и без лишних украшательств. Хансиро этого и ожидал.
— Кто так беспечно высыпал в море звезды? Вон они тонут в волнах. — Хансиро составил хайку, используя последнее слово стихов незнакомца как «рычаг».
— Далеко ли идете?
— В нашем ненадежном мире человек не знает, как далеко он пройдет, — с вежливым поклоном ответил Хансиро. — Утром розовые щеки, к ночи — беленькие кости, — с этими словами воин из Тосы расстался с ронином и пошел своей дорогой, пробираясь сквозь толпу путников, чьи гостиничные гэта весело стучали по каменным плиткам дорожек, ведущих к чайным домам.
В «Доме ракушек» посетители сгрудились вокруг жаровен, с вожделением наблюдая за процессом приготовления моллюсков погруженных в горячую золу. Квадратные помосты, облепленные гостями, возвышались над земляным полом помещения, как остров над черной водой.
Хансиро сбросил сандалии и подошел к тому помосту, где сидели Кошечка и Касанэ. Укладывая длинный меч на шелковый платок, Хансиро повернул оружие режущей кромкой к себе, показывая, что у него нет враждебных намерений. Потом он, скрестив ноги, устроился за низким столиком напротив своих спутниц, скинул палочкой для еды бамбуковую оболочку с поданного ему блюда, и выбрал жирного моллюска, от которого шел ароматный пар.