Этот лазутчик подал сигнал ниндзя, те связали охранника, который ждал Кошечку в боковом коридоре, чтобы занять ее место, и заткнули ему рот кляпом. Потом они дали Кошечке пройти, дождались в засаде начальника охраны и двух его подчиненных, оглушили их, связали и продолжили погоню. Князь Хино еще не выяснил, кто подослал убийц, но долго рассыпался в извинениях перед Кошечкой.
Дикий горный край, расположенный к северу от этих мест, издревле славился своими ниндзя — «воинами-чародеями». Их боевое мастерство было скорее легендой, чем истиной, но сами ниндзя повсюду восхваляли свою независимость, молву о которой искусно раздували. Князь Хино, покачав головой, подумал, что плохи дела у страны, в которой даже легендарным воинам-чародеям не находится дела лучше, чем гоняться впятером за одной женщиной.
Его обычно добродушное лицо сделалось мрачным, сердитым и покраснело от ярости: князь был вне себя — враги беспрепятственно проникли в его крепость. Он, насупившись, сидел во главе своих самураев, родственников и домашних слуг. Все надели скромные, без гербов, шелковые траурные одежды.
Людей собралось так много, что на пятидесяти шести татами Большого зала не осталось свободного места. Участники похоронного собрания явились не только затем, чтобы оплакать княжну Асано, но и для того, чтобы засвидетельствовать ее смерть.
В задней части зала Касанэ билась в истерике, обливая слезами свои рукава. Главной обязанностью Синтаро было подавать предмету своей страсти бумажные платки, и дочь рыбака расходовала их с удивительной быстротой. Когда князь Хино низко склонился перед гробом и положил в него шесть медных монет — плату за переправу покойницы через реку Трех путей, Касанэ запрокинула голову и взвыла, как раненое животное.
Четверо слуг внесли на помост шестистворчатую ширму и тихо установили ее перед гробом. Главный княжеский плотник и его ученик зашли за ширму с тяжелой круглой киркой в руках. Послышались тяжелые удары, заглушившие пение священнослужителей, плотники деревянными молотками туго вогнали крышку в предназначенные для нее пазы. Покончив с этим, они обвязали гроб соломенными веревками.
— А-ах! — стонала Касанэ. — Что человек получает от жизни? Одно горе и разочарование!
Она стала царапать себе лицо и рвать на себе волосы, и так преуспела в этом, что бедняга Синтаро всерьез задумался о ее здравомыслии.
Служанка взвыла так громко, что гости повернули к ней свои склоненные головы. Синтаро, густо покраснев, помог Касанэ встать и вывел ее из комнаты. Собравшиеся в Большом зале люди еще долго слышали ее постепенно затихающие вопли.
Верная служанка причитала так громко для того, чтобы заглушить своими стонами скрип открываемой за ширмой крышки люка. В этот люк опустили гроб с Кошечкой, а на его место поставили другой, точно такой же. В потайной комнате под полом Хансиро с тревогой наблюдал за слугами, которые продевали под веревку шест, готовясь унести гостью князя. Внутрь гроба не попадал воздух, и воин из Тосы боялся, что его возлюбленная задохнется, прежде чем он сможет подковырнуть плотно пригнанную к боковинам крышку.
Сильно пригнувшись, чтобы не стукаться головами о низкий деревянный потолок, служивший полом находившемуся над ними первому этажу здания, слуги потащили гроб по узким переходам. Когда они отошли от Большого зала достаточно далеко, Хансиро с помощью топора разобрал гроб и помог Кошечке выбраться из него.
Ноги молодой женщины так затекли, что она повалилась Хансиро на грудь. Воин подхватил княжну Асано на руки и быстро понес ее по задним коридорам в потайную комнату, скрытую в лабиринте внутренних помещений личных покоев князя Хино. Там Хансиро ласково попытался уложить Кошечку на стопу тюфяков, покрытых толстыми шелковыми одеялами.
— Нет! — Кошечка зашаталась и едва не упала. Чтобы сохранить равновесие, она ухватилась за толстую, подбитую ватой темно-красную куртку Хансиро, форменную одежду пехотинцев князя Хино. — У нас нет времени на отдых.
Княжна Асано вскинула глаза и улыбнулась воину так спокойно, словно, побывав на собственных похоронах, близко узнала смерть и подружилась с ней.
— Пожалуйста, помоги мне походить: так ноги быстрее начнут меня слушаться.
Кошечка положила Хансиро руку на плечи. Княжна и ронин стали прогуливаться по маленькому помещению.
Вскоре дверь открылась, и в комнату вошла Касанэ, а следом за ней — Синтаро, которого его невеста с разрешения господ посвятила в их тайну.
— Как вы себя чувствуете, госпожа? — спросила дочь рыбака. Во время похоронного плача она изрядно растрепала аккуратно уложенные петли своей симады, и теперь ее лицо окружала спутанная лохматая бахрома.