Кошечка была рада, что Касанэ сейчас в безопасности. Ее молодой человек женится на ней, и Касанэ народит ему детей, шумных, как летние мухи. Пройдет время, и она станет вспоминать свою бывшую госпожу только в предписанные обычаем дни траура.
Кошечка увидела, что владелец каго в отчаянии свесил свою корзину через край моста. Прижимаясь грудью к канатам перил, он боком прошел мимо паланкинов и радостно пронес свою ношу над головами смертельно напуганных коллег. Ронин на другой стороне пропасти наконец перерезал канат, и половина моста по всей длине накренилась так резко, что стоявшим на нем людям едва не сделалось плохо. Носильщики и Кошечка скользнули по настилу и оказались прижатыми к веревочным перилам на нижней ее стороне. Кошечка поднялась на ноги первой.
Когда носильщики повернулись к страшному ронину спиной, готовясь к бегству, княжна Асано уже стояла перед ними на одном колене, выставив другую ногу перед собой, и угрожала отступающим занесенной над головой нагинатой. Концы монашеского покрывала развевались на ветру. Губы Кошечки растянулись в улыбке, напоминавшей оскал сумасшедшей. Оёси был прав, когда сказал ей, что искусство боя на мечах приводит человека туда, где жизнь борется со смертью.
Кошечка считала возможным, что Хино все же решил ее убить, но не боялась смерти. Мысль, что сейчас она полетит в крутящуюся пустоту, зиявшую у нее под ногами, наполняла ее восторгом. Она и ее любимый умрут вместе и будут вечно жить в раю!
В тот момент, когда Кошечка мечтала о рае, ее носильщики не сомневались, что попали на службу к двум весьма злобным чертям. Вытаращив глаза и что-то испуганно бормоча, они попытались тащить паланкины вперед по накренившемуся мосту. Кошечка решила, что эти люди зашли слишком далеко, чтобы отступать, и теперь встанут на сторону Хансиро. Но каким бы умелым воином ни был ее любимый, в бою против пятерых противников ему потребуется ее помощь. И молодая женщина стала подниматься по наклонному качающемуся полотнищу. Носильщики взглянули вниз, на пропасть у себя за спиной, и поспешили вслед за ней.
Ронин так же медленно перерезал второй канат, когда Хансиро встал перед ним. Устрашающий вид наемника не обманул воина из Тосы. Судя по одежде, предводитель пятерки переживал трудные времена, но его короткий меч выглядел неплохо и был прекрасно наточен. Этот человек мог бы перерубить канат одним взмахом клинка, а не устраивать представление.
Хансиро вспомнил одну из бесконечного множества крестьянских присказок Касанэ: «Ударишь по траве, напугаешь змею». Это означало, что в иной ситуации нужно выкинуть что-то необычное и этим сбить с толку противника. «Вот именно так и пора поступить», — подумал он.
Хансиро сложил руки на груди, запрокинул голову и засмеялся. Он хохотал весело и от души. Уже десять лет он не смеялся так громко.
— Кончай дурить!
Предводитель пятерки зло смотрел на него. Хансиро читал мысли этого человека в его раскосых, с красными прожилками, глазах так же легко, как если бы они были написаны на свитке, который медленно разворачивался перед ним. Ронин не имел приказа убить Хансиро, а если бы даже и имел, не нашел бы в себе сил напасть на смеющегося человека.
Смех Хансиро был таким заразительным, что Кошечка тоже начала смеяться. Не в силах остановиться, она уперлась в настил моста древком нагинаты, вцепилась в свое оружие, чтобы не упасть, и хохотала, пока у нее не заболели бока и не потекли по щекам слезы.
ГЛАВА 75
Путнику помочь не хотят
Кошечка, сжавшись в комок, лежала на подушках паланкина. Гулкие удары ног носильщиков по дереву прервали ее тревожный сон и разогнали кошмары, кружившиеся в спящем сознании.
Ее руки и ноги болели. Кошечка попыталась выпрямить их, но уперлась в стенки паланкина. Молодая женщина еще не совсем проснулась и не могла сразу выбросить из головы воображаемые голоса, которые пронзительно выкрикивали что-то, кажется, предупреждая ее об опасности. Чтобы прийти в себя, Кошечка вспоминала о поэте-священнике Мусуи — Опьяненном мечтами. Его добрые глаза и улыбка успокоили ее. Кошечка попыталась угадать, где Мусуи сейчас. Должно быть, по-прежнему в пути и пьет в какой-нибудь лачуге просяной чай из треснувшей чашки вместе с крестьянкой, которой помог нести груз.
Кошечка вспомнила, как Мусуи поднимал посох, переходя мосты, «чтобы не разбудить Кобо Дайси», и как прочел стихи этого святого поэта: