— Смягчить сердце важней, чем обрить голову, — отозвался Тюбэй. — А сердце Киры жестоко, каким было всегда. Даже среди нас, жалких горожан Эдо, есть много таких, кто с радостью увидит, как он поплатится за свои дела.
— Это дело не для простых людей, — сказал Хансиро, сурово глядя на старшину отокодатэ, чтобы тот как следует усвоил его слова. — Участие простолюдинов ляжет пятном на честь тех воинов, о которых мы говорим. Это понятно?
— Да, Тоса. Понятно, — ответил Тюбэй.
Плотник встал, подошел к выходу из-под навеса и, стоя в прямоугольном пятне лунного света, взглянул вверх:
— Мой старый добрый друг Гадюка предложил мне прогуляться с вами по улицам и полюбоваться луной. — Тюбэй раскинул руки, словно обнимая сияющий диск, потом повернулся к Гадюке и Хансиро и спросил: — Идем?
Весь следующий час Тюбэй показывал Хансиро, какие ворота между улицами остаются открытыми, а какие запирают, где есть удобные места для наблюдателей и какие из переулков кончаются тупиками. Кроме того, он познакомил Хансиро со сторожами ворот и с группой пожарных, выполнявших ночной обход. На прощание пожарные подарили Хансиро два коричневых форменных плаща.
Хансиро вернулся к гостинице и вошел в нее через маленькую боковую дверь, которую за плату оставил для него открытой дежуривший ночью слуга. Стараясь ступать тихо, он миновал тускло освещенный коридор и добрался до своей комнаты.
Там он скинул поношенную одежду, обернул бедра лучшей — белой — сатиновой повязкой, потом надел новую нижнюю рубаху из шелка сорта хабутаэ, черно-белый шелковый халат и черные хакама. Священное дело, в котором ему предстояло участвовать этой ночью, требовало полной чистоты — чистоты сердца, ума, тела и одежды.
Переодевшись, Хансиро встал на колени у постели и нежно дотронулся до бедра Кошечки.
— Пора? — Кошечка, еще не вполне проснувшаяся, провела рукой по своей голове, на которой за эти шесть дней вырос черный пушок.
— Да.
Она встала, плотнее запахнула свой стеганый спальный халат, потом подошла к письменному столику и написала на листке бумаги то, что не решалась произнести вслух: «О чем ты говорил с сэнсэем?»
Пока Хансиро энергично водил по бумаге кистью, Кошечка опустилась на колени и завязала его обмотки.
«Я предложил ему свои услуги, и он принял их. Мы будем следить за домом Киры и предупредим Оёси, если кто-нибудь попытается добраться до Уэсудзи».
«Гадюка что-то замышляет». Почерк Кошечки выдавал ее тревогу, она боялась, что постороннее вмешательство может нарушить планы мстителей.
«Я знаю».
Хансиро отложил кисть и помог Кошечке завязать шнуры ее хакама. Потом он три раза обернул длинный пояс вокруг ее талии. Наклонившись, чтобы завязать пояс воинским узлом «стрекоза», Хансиро перегнулся через плечо Кошечки и шепнул ей на ухо:
— Он и старшина ремесленников Хондзё показали мне подходы к дому Киры, пока ты спала. Но они понимают, что не должны вмешиваться.
Одевшись, Кошечка накрыла свою бритую голову большим платком, уложила его складками вдоль щек и завязала под подбородком. Хансиро сжег благовонную палочку в своем покрытом черным лаком шлеме, имеющем форму мелкой чаши. Если сегодня дела пойдут плохо, если в квартале Хондзё начнется бой и враги отрубят его голову, она будет издавать приятный запах.
Потом воин и княжна Асано зажгли благовония перед алтарем, стоявшим в скромно украшенном шкафчике. Сложив ладони и склонив головы, они помолились Амиде Будде и божеству — покровителю воинов и вместе прочли «Алмазную сутру»:
После молитвы заговорщики сожгли свои записки. Хансиро засунул за пояс мечи, надел плащ пожарного, привязал к поясу шлем, а колчан укрепил на спине, так чтобы оперение стрел вздымалось у него над головой пышным веером, и взял в руки лук.
Когда он подавал Кошечке второй плащ, ее глаза вдруг наполнились слезами. Она погладила рукой жесткий холст:
— Мой отец… — Голос Кошечки задрожал и пресекся. — Мой отец очень заботился о своих укротителях огня.
Пожарная команда князя Асано насчитывала более пятидесяти человек, выбранных из числа самых сильных и статных воинов, служивших семье владельцев Ако. Эти молодцы были обучены лучше других и имели превосходное снаряжение. Кошечка вспомнила, с какой гордостью в душе она наблюдала за их тренировками. Молодые атлеты так внушительно выглядели в своих кожаных куртках, с кирками и баграми на плечах!..