Братья по-мужски грубовато и крепко обнялись, расцеловались трижды, как при встрече, и торопливо разошлись.
День был хороший, мягкий, пахучий, теплый, как каравай из печки. Пехотинцам можно было спать. Они были свободны. Но никто не спал. Все знали и нудились, смотрели за Днепр, словно каждый мысленно выбирал себе дорожку. Ничего страшного на вид. Там тоже была тихая вдовья осень. Над песчаной ямой в желтоватых кручах черной метелью с криком кружилось воронье.
— Перебесились они. — По двору, лупая глазами, прошел измятый Урюпин, почесался, выплыл на середину двора.
— Не маячь! — предупредил его Шестопалов.
Поверх ямы в багровых кустах на той стороне заплясал желтый язычок пламени, и над прозрачно-зеленой глубью Днепра раскатилась дробь. В глиняную стену сарая зачмокало, посыпалась труха. Из садов басовито отозвался «максим».
— Вот и поздоровались, — сказал Кувшинов, поровший рыбу у плетня, наколол палец плавником, выматерился.
Солдаты соорудили костер, сварили уху, съели обед из котла, пришили нужные тесемки, подладили оружие, перебрали заплечные мешки. Так в нудьге да хлопотах и ушел день. Солнце напоследок двусмысленно подмигнуло и укатилось спать за облысевшую гору на той стороне Днепра.
Над кручами покачивался ковчежец неполной луны. Она выковала через Днепр серебряную дорожку. Сбоку к луне кралась лохматая овчина тучи. Над головой зудели мелкие комарики. Солдаты истово и зло откуривались от них…
К плотам и лодкам подвели близко к заре. Стали размещаться, шикали задавленными голосами.
— Урюпин! Куда тебя черт!
— Пулеметы на нос. Гриша! Кувшинов!..
— Плотнее, плотнее! Не на свадьбу!
— Снайперам дайте место!
Из-за песчаных бугров все подходили группки солдат, быстро, без суеты размещались на плотах и лодках. В борта младенчески доверчиво почмокивала вода. В кустах тальника серой гадюкой закручивался и укладывался туман. В омутах, чуя зорю, вскидывалась рыба, пресно пахло рыбьей лузгой и слизью. На горе, где днем были солдаты, бездомно завыла собака.
— Во-о, паразит! — По-волчьи, всем туловищем повернулся на вой Карпенко.
Оба берега придавила зыбистая мгла и ощущение чего-то неясного, отчего спины солдат заливало холодом.
Казанцев вдруг весь как-то странно напрягся и застыл. Гудело небо!.. Не самолеты и не другие звуки какие-то. Он слышал ветер в облаках, свист крыльев множества птиц. Видеть — ничего не видел. Тьма низко смыкалась над головой. На лицо упало даже несколько капель. Он слышал напряженное дыхание птиц, свист воздуха в их крыльях, зримо представил их распластанные в полете тела, вытянутые шеи, острые немигающие глаза. Что бы все это значило? Случайность или они в самом деле чувствовали линию смерти? Днепр они определяли по прохладе, сладкой свежести воздуха. Но откуда им знать о людях, затаившихся по обе стороны реки. Но они знали! Это точно! Линию фронта пересекали бесшумно, не кричали. Те, что сейчас у них над головами, через минуту-полторы будут над Днепром, потом над немцами… И Казанцев мысленно представил себе немцев там, на кручах и в лесу, в окопах, которые тоже, наверное, слышат этот шум.
Первые лодки и плоты уже бесшумно отделились от берега и толчками подаются на простор.
В покинутом хуторе вновь завыла собака. С обрыва на звук ударил немецкий пулемет. Опадая над рекой, огненная струя задела плот. С плота мягко булькнуло в воду. Пара дюжих рук подхватила упавшего, втащила на плот.
— Бра!.. — гулко резануло над водой.
— Рот, рот ему, тудыть!.. — шевеление и задавленный шепот на другом конце плота.
Из разорванной шеи Урюпина ручьем хлещет кровь, круглые глаза его безумно вращаются, лезут из орбит, белеют от ужаса и боли. Он не понимает, что с ним делают. Молодое сильное тело выгибается, бьется.
— Задушим, старшина! Пена изо рта! Задыхается!..
— Держи! Все погубит! Держи!..
Плот качается, солдаты жмутся, держащих заливает кровью.
То ли немцы услышали крик, то ли для проверки просто — по воде ударил луч прожектора, выхватил, обнял голубым огнем кусты на обоих берегах. В режущем свете закипел, закурчавился туман. Луч споткнулся о плоты, лодки, перелетел через них, но тут же вернулся назад. Взлетели десятки ракет. Днепр накрыла густая огненная сеть, меж лодок вначале беззвучно выросли фонтаны воды.
Заработала артиллерия левого берега. Казанцев приказал подавить пулеметные гнезда и бить по звуку по батареям противника.
С лодок и плотов к правому берегу тоже понеслись красные и зеленые огненные струйки, сшивая себя смертной паутиной с надвигавшимися кручами. Часть лодок уже достигла узкой галечной полоски. Сверху полетели гранаты.