— Здорово, дядя Ваня, — улыбнулся, вставая, Никита. Страж, несмотря на преклонный возраст, не собирался уступать своё место преемнику, топчущемуся за его спиной. — Наверное, атамана сам Слон решил остановить?
— Не знаю, слон это или носорог, но крепкий парень, ухватки-то знакомые, — хмыкнул Тихон, атаман Тайного Двора. — Ты учил?
— Я, — Никита подошёл к потайникам и крепко обнялся поочерёдно с Иваном Егоровичем, Тихоном, а потом пригляделся к ухмыляющимся молодым мужчинам, чьи морды с пшеничными усами были удивительно похожи. — Никак, Макся и Роман?
— Ага, это же мы тебя тогда нашли в лесу, — хохотнул один из Масаловых, крепко сжимая в объятиях волхва. — Не дали волкам поживиться, а то не было бы барона Назарова.
— Не загордись, спаситель, — пихнул его в плечо брат, и в свою очередь, облапил Никиту. — Ты Ромку даже не думай благодарить. А то вообще службу перестанет нести.
— Ага, и руку мыть месяц не буду! — хохотнул близнец и закрутил головой. — А где твои жёны? Посмотреть бы… Говорят, целый гарем развёл, только красоток в жёны берёшь…
— Угомонись, шалаболка! — тяжёлая рука Тихона прилетела по затылку Ромки, сбив на нос кепи. — За языком-то следи. Чай, главная жена Никиты — племянница императора. Услышала бы сейчас, что ты тут молотишь, башку бы тебе оторвала. Сынка, какую Стихию-то супруга пестует?
— «Воду» с аспектом Льда, — улыбнулся Никита, прощая Ромке подобную вольность. Не всегда нужно воспринимать искренность друзей за попытку обидеть. Ну, ляпнул, да ляпнул. Главное, жёны не слышат. Они в летнике помогают маме Лизе накрывать стол для праздничного обеда. С ними ещё несколько женщин — добровольных помощниц. — Ледяные мечи ничуть не уступают железным, рубят так же успешно.
— Вот, говорю тебе, язык прикуси, — рыкнул Тихон. — Местечко-то найдётся, станичники? А то расселись, как воробьи на ветках, не протолкнуться.
И вновь потекла неспешная беседа. Атаман, что интересно, совсем не спрашивал о событиях в Ливадии. Больше всего хотел знать, какие у Никиты планы на будущее, хочет ли он переезжать в Петербург. Когда услышал положительный ответ, со всей серьёзностью одобрил.
— Деток твоих на улице видел, с нашими огольцами хорошо играют, без ссор, — улыбнулся в усы Тихон. — Но охраны куда больше, бдят похлеще, чем за императором.
— Так двое из них — внучатые племянники государя, — усмехнулся Никита.
— И какие перспективы? — поинтересовался Страж, имея в виду, насколько силён Дар у его детей.
— Неплохие, дядя Ваня. Пока не хочу забегать вперёд, а то потом жалеть придётся.
— Это правильно, — покряхтел Иван Егорович, устраиваясь поудобнее на табурете. — Людская молва — как волна. Не успеешь шепнуть, во все стороны разбежится. Ну, а сам-то ты чего приехал? Слышал, Афанасия и Лизавету забрать с собой хочешь? Письмо они твоё читали мне, советовались.
— Они мне как родители, многое сделали, чтобы я человеком вырос.
— Да тебя вся Раздольная растила, — хохотнул Максим. — Ни с одним ребятёнком не возились, как с тобой.
— Не преувеличивай, — улыбнулся Никита. — Рос как все. Зато меня дядька Кирилл гонял больше, чем Ваську Смородина и Макарку Пузана. А где они, кстати?
— Так на задании. Контракт выполняют, как раз вместе с волхвом, — хмыкнул атаман. — С торговым караваном купцов Собашниковых в Хэйхэ ушли. Хунхузов-то в последнее время с обеих сторон прижали так, что разбежались по кустам, раны зализывают. Но это ненадолго. Оперятся скоро. Народу-то в Маньчжурии несладко живётся, вот и идут в банды.
Поговорили ещё, пока не вошла мама Лиза и шепнула что-то Афанасию на ухо. Народ деликатно стал расходиться. Остались только потайники да родственники Прохоровых. Никита уже знал, что его «братья» Алёха и Лёнька сейчас живут в Благовещенске, закончили университет, теперь работают на железной дороге мастерами. Чтобы не было никаких обид, он списался с ними и спросил совета, как быть с родителями. Согласны ли они отпустить их в Вологду? Парни возмутились. Они сами давно хотели перевезти их к себе. Переживали, что не смогут приехать в Раздольную во время визита братухи.
Когда гости хорошо выпили, многие стали вылезать из-за стола чтобы перекурить, поболтать сообразно интересам. Никита воспользовался моментом и подсел к Афанасию Прохорову.
— Что скажешь, батя? Решился?
— Ох, без ножа режете, дети, — тяжело вздохнул Афанасий, ероша короткий ежик поседевших волос. — В Благовещенске-то мне скучно будет, хотя и рядом с сыновьями своими. А у тебя лес, с ружьишком побродить можно. Опять же, безопасно. Хунхузов этих треклятых под боком не будет. Да и на кордон можно устроиться ради удовольствия. Но далековато от родных мест. Закавыка выходит!