Азафа засмеялась и взмыла вверх, превращаясь в переливающуюся багрово-красно-жёлтыми всполохами комету, заложила вираж и ловко перешла на горизонтальный полёт. Хвост этой кометы безжалостно сжигал на своём пути нерасторопных хунхузов, стараясь не задеть невинных животных. Часть из них благоразумно рванула в подлесок и по дороге в станицу. Кому-то не повезло, но джинири в этом не виновата! Она сделала всё, чтобы лошади не пострадали.
Ю Вэй, отрядный чародей и ещё пятеро бандитов, прячась под магическим куполом, медленно пятились в лес. Азафа намеренно трансформировалась в девушку, объятую жарким пламенем и со смехом била по щиту кулаком, выискивая слабое место.
— Глупцы! — воскликнула она. — Нет вам спасения, если только не согласитесь стать моими пленниками! Расскажете всё Повелителю — и останетесь жить!
Бандиты что-то вопили, потрясали оружием, а чародей торопливо укреплял купол в тех местах, где намечался пробой. Они видели, что осталось от их соратников, чадящих сейчас головёшками на дороге. И, кажется, собирались задорого продать свою жизнь. Похвально — но глупо, потому что бесполезное мужество не отразится на мироздании. Нечего этим людишкам, чьи мысли грязны, как и их души, дать Вселенной. Азафа вздохнула. Никите не понравится, что ей не удалось захватить в плен кучку грязных бандитов и насильников. А что делать, если они выбрали смерть?
Снова взмыв вверх, джинири растеклась жидким огнём по куполу, и, ускоряясь, стала летать вокруг магического щита, раскаляя его до такого состояния, что находящиеся под ним люди рано или поздно вспыхнут, как свечки, от невыносимого жара, или сбросят защиту, пробуя убежать.
Не убежали. От огненного ифрита скрыться невозможно. Только Азафе не понравилось, как она расправилась с бандитами. Ей хотелось настоящего боя с достойным противником. Даже среди людей Джинири таких встречала и отпускала, когда видела, что побеждает. А эти… слабые, подлые. Как представила, что они лапают своими руками ханум Юлю, хватают и вяжут детишек Повелителя, в её душе заклокотала ярость. И через несколько ударов сердца последние бандиты присоединились к своим дружкам, тоже превратившись в головёшки.
Джинири неведомы переживания. Но и радоваться победе ей тоже не хотелось. Сжавшись в едва различимый сгусток тёмно-багрового огня, она поднялась в ещё тёмное небо и помчалась к своему Повелителю. Что-то захотелось побыть в одиночестве в красивом и новом дворце. Неужели и она начала очеловечиваться, как два неугомонных демона?
— Они рядом, — предупредил Никита, вслушиваясь в нарастающий топот копыт. Волхв был уверен в исполнительности Азафы. Можно считать, что вторая группа уже мертва. — Как только хунхузы появятся на дороге, я подсвечу её, «ледышки» начинают садить по банде всеми доступными конструктами. Порох, ты со своими парнями и автоматчиками контролируй тех, кто попытается вырваться и уйти луговиной. Ловите всех, кого сможете. Потом разберёмся. Мне нужно узнать, кто такой смелый барабанит хунхузам.
— Есть, — вразнобой послышались голоса.
— Милый, а демонов ты не станешь использовать? — спросила Тамара, часто дыша за его спиной. Волновалась.
— Я Универсал или продавец на рынке? — ухмыльнулся Никита, вглядываясь в замаячившие на дороге тени. Топот лошадей стал слышен очень хорошо. — Без них справлюсь. На позицию, девочки…
Он вытянулся и замер, потом развёл руки по сторонам, создавая разнонаправленные завихрения воздуха. Правая спираль, поднимаясь в небо, постепенно наполнялась бледно-фиолетовыми всполохами. Левая уходила в землю, напитывая Никиту энергией. Волосы волхва заискрились, засверкали серебристо-сиреневыми искорками, постепенно окутывая его фигуру.
Хунхузы, возможно, и почувствовали неладное, когда увидели странное свечение между деревьями, но отреагировать не успели. Небо над ними стало мертвенно-белым, как будто гигантская осветительная «люстра» зажглась. Гигантские тени от лошадей и всадников изломанными линиями нырнули в лес, хунхузы заголосили и стали натягивать поводья, чтобы развернуться обратно.
Ледяной шторм, пригибая траву и низкорослые кусты, влетел в толпу бандитов, сковав лошадям ноги, отчего они с жалобным ржанием попытались вырваться из невидимых тисков, но падали на колени или заваливались на бок. Хунхузы вопили от злости, страха и ужаса, спрыгивали с сёдел или валились на землю, не понимая, почему умирают. Остроконечные блестящие иглы прошивали их тела насквозь. Некоторым доставалось по три, и даже четыре ледяных шипа, больше похожих на гигантские сосульки. Магия Льда властвовала на ночной дороге.