Сидит эта принцесса, грязная, босая, в разорванном платье, и ещё кочевряжется. Я секунду-другую подумал, и уже хотел бросить свою затею и просто отвезти эту девку в чем она и была, сгрузить в дежурку и пусть там дальше с ней другие разбираются, но неожиданно Юля изменила свое мнение.
- Олег, не обижайся, давай я сама пойду и выберу, что там есть нормального, хорошо?
- Хорошо, - кивнул я, немного обрадовавшись, сам не зная чего.
Моя пассажирка вышла, ступила несколько раз по траве и поморщилась. Только сейчас я заметил, что она шла босиком, туфли то остались где то там, на той самой злосчастной стоянке. Около разбитой витрины валялось битое стекло, и мне пришлось взять девушку на руки, что бы перенести в помещение магазина. В правой автомат, в левой Юля, так и пошел через разбитую витрину. Если бы в этот момент на нас выскочил псих, то было бы очень плохо, но нам повезло, психов поблизости не оказалось. А дальше мы около получаса примеряли разные наряды. Два раза приходил Безымянный, брал что-то из шмоток, видимо, для юлиной подруги, и уходил, а мы все брали новые и новые шмотки, и смотрелись в зеркало, откладывали их в сторону, бросали на пол. Наконец, остановив свой выбор на скромных джинсах и рубашке в клетку, Юля успокоилась. Попутно она прихватила и небольшую сумку, стоявшую у прилавка, набив её каким-то барахлом с полок. Я снова поднял девушку и перенес на газон, так как обуви в магазине не оказалось.
- Командир, отлично смотритесь! – со смехом сказал Безымянный, снимая все происходящее на телефон, а после быстро прыгнув в бронеавтомобиль.
Я только погрозил ему кулаком. И весь «Тигр», точнее, все, кто в нем сейчас находились, прыснули от смеха. Среди смеявшихся я услышал и женский голос, значит, юлина подруга отошла от стресса. Через пару минут мы уже сигналили у ворот базы. Подкрепление с Гребного еще не подъехало, мы ссадили пассажирок у входа, потом я лично прошел в расположение нашей базы, погрозил кулаком пенсионеру в Дежурке и сказал не обижать наших подруг, открыл для них свою комнату на первом этаже, показал, где душ, выдал полотенца и свои сланцы, а потом сразу убрал в шкаф ВАЛ и взял свой АК. В общевойсковом боя Калашников надежнее, пусть он даже и без обвеса. Не успел я обвесить свой АК, но это и не страшно, на боевых качествах обвес никак не сказывается, да и автомат легче, когда на нем минимум всего нацеплено. Стрелять я и по механическим приспособлениям умею.
Вынул из подсумков магазина ВАЛа. Забил туда калашовские на пять сорок пять, и по бокам плитника нацепил еще по паре двойных подсумков. Ну вот и все, теперь можно ехать. Когда выходил, услышал рядом шум воды в душе и немного успокоился. Значит, моются наши красавицы. На улице уже стоял БРТ и бронированный УРАЛ, из кабины которого помахал мне рукой Вадимович, мой старый знакомый.
- Что там за кипиж у вас случился? – крикнул он.
- Да ничего, черных снова положили, девок на трассе насиловали, - крикнул я ему в ответ.
- Поехали тогда, посмотрим на твоих девок, - громко ответил мне Вадимович, стараясь перекричать гул двигателя стоящего рядом БТРа.
- Девки тут, - показал я на здание базы, - вечером на них посмотришь, поехали поглядим, где у нас эти гребаные кочевники обитают.
Глава 6. Юра Кузьмин
Это плохо, что мы не согласовали радиочастоты перед поездкой. У меня в машине рация, у Жени рация, могли бы спокойно обсудить маршрут, а сейчас я просто держусь сзади этого грузовика. В целом, тут ничего сложного нет, просто не отставать и ехать за ним. Мотоциклист Оганес уехал далеко вперед, мне его уже и не видно, а «Газон» идет медленно, не больше шестидесяти километров, я за ним метрах в пятидесяти. Сначала мы ехали по проспекту Победы. Дорога четыре полосы, сгоревший троллейбус стоит, трупы в нем, нестерпимая вонь пробивается через салонный фильтр. Потом несколько психов стайкой перебежали дорогу и с визгом понеслись в частный сектор. Они меняются, становятся более животными, что ли. Если раньше они походили на сумасшедших, то сейчас все больше и больше теряют человеческий облик. Одежда свисает лохмотьями. Волосы растут на голове и на лице и слипаются комками. Кожа становиться серая и грубая. А самое главное, меняются глаза. Глаза у них напоминают взгляд рептилии – ничего не понимающий и полностью обесчеловеченный.
Городская черта практически закончилась, сначала по обочинам дороги показались высокие коттеджи, беспорядочно разбросанные вдоль дороги, без единого стиля и плана. Одни богатые, обделанные сайдингом и с высокими железными заборами, другие победнее, из ракушечника, обнесенные сеткой рабица. А потом постепенно дома становились все беднее и беднее, чем дальше от города – тем больше запустение и нищета. Но психов мы почти не встречали уже по пути, было видно, что плотность населения в этих районах не высока. Примерно через несколько километров наша колонна из двух машин выехала на перекресток, и я увидел замигавший левый поворотник на грузовике. Крутой поворот налево, я вывернул руль до конца, и снова пустое шоссе, идущее на северо-запад. Но только на этот раз дорога второстепенная, двух полосная. Все это было похоже на то, что мы огибали город с севера. Вдоль дороги пошли совсем уже редкие поселки и одиноко стоящие однотажные дома, я даже увидел несколько мужиков, стоявших на автобусной остановке рядом с белой «семеркой», ВАЗ 21-07. Мужикам было лет под пятьдесят. Все в старой камуфляжной одежде, наверное, еще украинской армии, вроде, «дубок» эта расцветка называется, у двоих в руках были двухстволки по типу той, что сейчас держала в руках Инга на заднем сидении «Тойоты». Мужики просто проводили нас взглядом, и потеряли к нашим машинам всякий интерес.