За то время, пока дом прогорает дотла, Лилли находит в себе достаточно смелости, чтобы вскарабкаться по самой низкой ветви дуба на крышу гаража, а затем спуститься вниз к задней двери. Джош следует за ней. К тому времени только несколько ходячих остаются за пределами дома и Джош легко управляется с ними тремя оставшимися в обойме патронами. Они забираются в гараж и находят спортивную сумку, в которой за день до этого спрятали кое-что из найденного в доме. Большая тяжелая сумка хранит в себе двадцатилитровую канистру бензина, спальный мешок, кофеварку, килограммовую упаковку кофе French Roast, зимние шарфы, коробку с сухой смесью для приготовления оладий, планшеты, две бутылки кошерного вина, батарейки, шариковые ручки, банку дорогого клюквенного джема, коробку мацы и катушку горно-альпинистской верёвки. Джош заряжает свой полицейский пистолет последними шестью патронами из обоймы. Затем они прокрадываются наружу через чёрный ход - Джош с сумкой через плечо - и пробираются вдоль внешней стены. Присев за высокой сорной травой у гаража, они выжидают, пока последний труп медленно направится к свету и шуму от пожара, и бросаются в сторону ближайшего леса. Они прокладывают свой путь сквозь чащу, не обмениваясь ни словом.
* * *
Подъездная дорога к югу выглядит пустынной в убывающем дневном свете. Джош и Лилли держатся в тени высохшего ручья, идущего вдоль кромки асфальта. Они движутся на восток, вниз, вдоль покатого пейзажа, обратно к городу. Они преодолевают чуть больше километра, не говоря ни слова, ведя себя, как пожилая супружеская пара после ссоры. К этому моменту страх и адреналин, наконец, отступили, и на смену им пришло истощение.
Недавние неприятности, связанные с нападением ходячих и возникшим пожаром, повергли Лилли в состояние паники. Она подпрыгивает от любого шороха, и может показаться, что ей не хватает воздуха. Она всё ещё чувствует вонь разложения на ветру и думает, что слышит шаркающие звуки за деревьями. Быть может, это лишь звук их собственных шагов, эхом разносящийся позади. Наконец, когда они поворачивают за угол в нижней части Каньон Роуд, Джош говорит:
- Просто скажи прямо, ты используешь меня?
- Джош, я не...
- Для защиты? И это всё? Так глубоки наши чувства?
- Джош...
- Или... ты имеешь в виду, что просто не хочешь, чтобы я чувствовал себя так, будто ты используешь меня?
- Я этого не говорила.
- Боюсь, крошка, именно так ты и сказала.
- Это просто смешно, - Лилли кладёт руки в карманы своего вельветового пальто. Слой грязи и пепла сделал ткань пальто серой в лучах послеобеденного солнца. - Давай просто забудем. Мне не стоило говорить тебе об этом.
- Нет! - Джош идёт дальше, медленно качая головой. - Ты не можешь этого сделать.
- О чём ты говоришь?
Он бросает на неё взгляд:
- Ты думаешь, это мимолётное чувство?
- Что ты имеешь в виду?
- Вроде как в летнем лагере? Будто в конце сезона мы все вернёмся домой после того, как потеряли девственность в кустах ядовитого плюща? - Его голос переходит на крик. Лилли никогда не слышала, чтобы Джош Ли Гамильтон повышал голос. В его глубоком баритоне чувствуется ярость, его выдающийся подбородок передаёт боль, которая пронизывает его, - Ты не можешь просто установить эту маленькую бомбу и уйти.
Лилли раздражённо вздыхает, не в состоянии придумать, что сказать. Некоторое время они идут в тишине. Стены Вудбери появляются вдалеке, становится различимым западный край строительной площадки, где бульдозер и небольшой кран стоят неподвижно в свете закатного солнца. Команда строителей на своей шкуре ощутила, что укус зомби, как рыбный клёв, вероятнее всего получить в сумеречные часы.
Наконец, Лилли произносит:
- Что, чёрт возьми, ты хочешь сказать, Джош?
Он смотрит под ноги, размышляя. Вещевой мешок гремит у него за спиной, пока он тащится вперёд.
- Как насчёт того, что тебе жаль? Как насчёт того, что ты много думала над этим и, возможно, ты просто боишься сблизиться с кем-то, потому что не хочешь, чтобы тебе сделали больно, или потому что именно тебе сделали больно, и ты забираешь свои слова обратно, то, что ты сказала, ты всё забудешь, и ты действительно любишь меня так, как я тебя люблю? Как насчёт этого?
Она смотрит на него, в горле ощущается жжение от дыма и ужаса. Она так хочет пить. Уставшая и измученная жаждой, смущённая и напуганная.
- Что заставляет тебя думать, что мне сделали больно?
- Просто догадка.
Она смотрит на него. Злость наполняет её от макушки до кончиков пальцев.
- Ты меня даже не знаешь.
Он смотрит на неё сверху-вниз, удивлённо и с болью в глазах.
- Ты издеваешься?
- Мы познакомились меньше двух месяцев назад. Люди напуганы. Никто никого не знает. Мы все просто... пытаемся справиться с ситуацией.
- Ты должно быть шутишь. После всего, что было между нами. Я тебя даже не знаю?
- Джош, я не это имела...
- Ты приравниваешь меня к Бобу и наркоману? К Меган и остальным из лагеря? К Бингхэму?
- Джош...
- Всё то, что ты говорила мне на этой неделе... хочешь сказать, ты лгала? Ты говорила всё это, чтобы заставить меня чувствовать себя лучше?
- Я имела в виду именно то, что сказала, - бормочет она тихо. Чувство вины гложет её. На мгновение она возвращается в те страшные воспоминания, когда потеряла малышку Сару Бингхэм, нежить роющуюся в теле маленькой девочки на той, забытой богом, земле за пределами цирка. Беспомощность. Парализующий ужас, что захватил Лилли в тот день. Потеря, и горе, и печаль, глубокая, как бездонный колодец. Джош прав. Лилли говорила ему те вещи в эйфории от проведённой вместе ночи, вещи, которые не совсем соответствуют действительности. В каком-то смысле она любит его, думает о нём, испытывает сильные чувства... но она также испытывает боль глубоко внутри, боль, близкую к чувству страха.
- Ладно, - наконец говорит Джош Ли Гамильтон, качая головой.
Они приближаются к разрыву в стене, окружающей город. Вход представляет собой широкую брешь между двумя незавершёнными секциями баррикады. Деревянные ворота для прочности обмотаны с одной стороны кабелем. В пятидесяти метрах на крыше полуприцепа сидит всего один охранник, уставившись в противоположном направлении с винтовкой М1 на бедре. Джош решительно подходит к воротам и сердито разматывает кабель, рывком открывая дверь. Скрип ворот эхом разносится по ветру. У Лилли мурашки ползут по коже от паники. Она шепчет:
- Джош, будь осторожен, они могут услышать нас.
- А мне насрать, - говорит он, распахивая для неё ворота. - Разве это тюрьма? Они не могут запретить нам входить и выходить.
Она следует за ним через ворота вниз по проселочной дороге к главной улице. В этот час на улицах мало прохожих. Большинство обитателей Вудбери спрятались в своих жилищах, обедают или напиваются вусмерть. Генераторы издают жуткое бренчание за стенами гоночного трека, несколько фонарей над стадионом мерцают. Ветер гуляет сквозь голые деревья на площади, пожухлые листья несутся вниз по тротуарам.
- Будь по твоему, - говорит Джош, когда они поворачивают направо и идут по главной улице к своему дому в восточной части города. - Мы просто будем довольствоваться дружеским сексом. Всегда сможем перепихнуться по-быстрому, чтобы снять напряжение. Ни забот, ни хлопот...