Староста зло выругался и сказал, почему-то обращаясь к Калуге.
— В соседнем районе уже засветились эти уроды. Мародеры, мать их. Сбились в кучу вояки, бандиты и прочая нечисть. Банда большая. Скотину забирают, еду выгребают всю подчистую. А кто хоть слово против скажет или просто косо посмотрит… да могут и просто так стрельнуть, патронов они не жалеют.
— Уйдете?
— Уйти успеем, наверное, — вздохнул староста, — но почти все бросить придется. А без скотины и зерна, мы зиму не переживем. Что останься, что уйди, то на то и получится. Вот же напасть, видать прогневили мы Господа…
Он потер нос тыльной стороной ладони и вяло пожал плечами.
Калуга закаменел лицом и жестом приказал нашим отойти к машине. А уже там, жестко заявил.
— Это не наша война. Уходим. У нас своя цель.
Я едва ли не в первый раз согласился с полковником. Меня и самого тянет остаться, помочь людям, не зверь все-таки, что-то человеческое осталось. Но на эмоциях в наше время долго не проживешь. При таких раскладах мы никому не поможем и сами сгинем. Опять же, не гулять отправились, а человечество спасать.
Хотел высказаться в поддержку Калуги, но горло почему-то сдавило, так и не смог даже слова протолкнуть.
— Я остаюсь, — неожиданно сказал Петрович. Тихо, спокойно и буднично, словно давно все уже решил.
— Отставить! — вскипел Калуга. — Ты не забыл, что командую здесь я? Если забыл, могу напомнить.
— Вот и командуй дальше, — отрезал техник. — А я свое отслужил давно. За руль любой из вас сядет. А за мной должок. И я его отдам.
— Твою же мать! — зашипел полковник. — Мы человечество спасти должны. Понимаешь расклады?
— Это… — Петрович показал на толпу рукой. — Тоже человечество. И их тоже спасать надо. Так что начну с малого. Если жизнями людскими разбрасываться — чем мы лучше тварей? Мне много не надо, автомат, магазинов штук шесть — если повезет, расстрелять успею. Ну и гранат десяток, если не жалко.
— Да ты! — лицо Калуги стало бордовым. — Да ты!
— Я тоже остаюсь! — Бубенчиков шагнул к технику. — И только попробуйте меня силой заставить — застрелюсь. Не сейчас, так потом.
— Арестовать обоих! — скомандовал Калуга Бугрову.
Прапорщик неуверенно замялся, а через мгновение арестовывать уже требовалось троих.
— Знал бы прикуп жил бы в Сочи… — весело хохотнул Витька Скелет. — Принимайте, значит, и меня в компанию. Как говорится, не жили богато — нечего и начинать. За мной тоже должок, а я свои долги отдаю.
И тут я почувствовал, как Микки дергает меня за рукав.
— Я останусь? — Кошка посмотрела на меня. — Не ругайся, пожалуйста. Я вспомнила, эта деревня… — она запнулась. — Здесь прабабушка и прадедушка мои похоронены. Вершинино… они тоже из старообрядцев были. Родители, когда в Германию уехали, все горевали, что за могилами присмотреть некому. Я совсем маленькая была. Но помню. Знаешь… — она виновато улыбнулась. — Я словно проснулась. Мне надо остаться, обязательно надо.
Голос у неё дрожал, но что-то было в нем такое… стальное и окончательное. Я сразу понял, что она никогда не откажется от своего решения.
Вот так часто бывает. Я всегда считал, что сам распоряжаюсь своей жизнью. Но сейчас понял, что обманывал себя. Обстоятельства, мать их ети. Они всегда сильней нас. Может, поэтому мы все еще остаемся людьми.
Крепко сжал ладонь Микки и кивнул.
— Я с тобой кошка. Всегда с тобой, забыла?
Девочка счастливо улыбнулась и прижалась щекой к моему предплечью.
Карл со своей спутницей переглянулись.
— Чего? — возмущенно фыркнула она. — Хочешь, чтобы я пропустила такую дискотеку? Трам-пам-пам… — Юлька изобразила изящный, но немного неуклюжий минует. — Жалко развлечений для девушки? Жадина! И вообще, отрываться от коллектива вредно для здоровья.
Карл тяжело вздохнул и тихо буркнул, что-то похожее на «черт с тобой».
— Вы что, остаться собрались? — возмущенно поинтересовалась Зарипова. — Совсем сбрендили? Эй, алле? Ну, раз так… — она хихикнула. — Тогда и я с вами.
«Воздухоплаватель» растерянно закрутил головой, словно ища поддержки, а потом обреченно сгорбился и сбивчиво промямлил.
— Если такой коленкор, то что я, не человек. Автомат есть, стрелять умею… ну, в армии нормативы на «хорошо» стрелял. Давно, но руки-то помнят.
Морда полковника теперь стала мертвенно-бледной, а рука машинально дергала застежку на кобуре.
— Товарищ полковник, — Бугров посмотрел на Калугу. — Есть мнение, что…
— Да пошли вы все в жопу! — зло буркнул полковник. — Выискались тут… вы понимаете, что стоит на кону, вашу мать?