— Про подарки мне рассказали, и я готовился, — кивнул зеленоглазый, — это тебе.
Он протянул на раскрытой ладони изящную подвеску, похожую на снежинку, и такую же сверкающую.
— Создатель, мне кажется, она сейчас растает! — восторженно прошептала Кеми, — ты сотворил чудо!
— Пусть оно принесет тебе счастье.
— Спасибо. А для тебя есть маленькое предсказание. Не отчаивайся и не отступай, потому что судьба и Время на твоей стороне. Ты будешь с той, кого любишь — не сейчас и еще нескоро, но обязательно будешь! Потому что я точно доживу до того момента, когда увижу вас вместе…
На улицах народу было полно, все ходили от костра к костру, где желающим наливали горячий глинтвейн и угощали сладостями. Подарки в нарядных коробках и ярких мешочках отправлялись в руки незнакомцев, в основном — детей, а то и оставлялись на порогах чьих-то домов. Близилось утро, и всем хотелось к главному костру — успеть загадать желание. Друзья решили пойти короткой дорогой, по узкой темной улочке, где изредка светились оранжевым окна домов. Где-то посередине из тонущей в темноте подворотни навстречу им вышел тощий сгорбленный старик, тяжело опирающийся на самодельную клюку.
— Не поможете ли мне, добрые люди, — прошамкал он, — сроду бы не попросил, но очень надо.
— А чего надо-то, болезный? — осведомился Габриэль. Получилось у него совсем не приветливо и не ласково. Как оказалось — не зря.
— Вы сначала пообещайте, что поможете, — заныл старик, — в Длинную ночь нельзя отказывать, Создатель любить не будет…
— С Создателем мы уж как-нибудь сами договоримся. Ты не тяни, говори, что нужно. Мерзни тут с тобой…
— Зря ты так, служивый, зря старого человека обижаешь… Лучше помоги!
— Так чего тебе нужно, почтенный? Полечить тебя? У нас целитель есть, — не выдержал Даль.
— Я магам не доверяю, они обманут — и не заметишь…
— Так вот тебе деньги, заплатишь сам знахарю или травнику, — "снежный" Льофф полез в карман за серебром, — а лучше топай к Большому костру и загадай себе здоровье. Работает, я проверял.
— Стар я в ваших игрищах участвовать, да и глаза от дыма болеть будут. Так поможешь или нет? Вам ведь не трудно, пожалейте болящего…
— Вот, возьми, тут тебе надолго хватит, — Даль протянул просителю целую горсть серебряных монет.
Дедок, несмотря на клюку, резво отскочил в сторону.
— Золота пожалел, да? Мне такие деньги без надобности.
— Ничего себе попрошайки у нас, уже перебирают, золото им или серебро подать, — почесал в затылке лейтенант де Рейвен, — а может, в этом всё и дело?
Габриэль еще не закончил фразу, а старикан уже резво улепетывал в свою подворотню, бросив палку и осыпая проклятиями "мажьих выкормышей".
— Значит, в покое нас не оставили, — грустно вздохнула Одри, — два раза мало было Отступниковым прихвостням.
— И не оставят. Так что вспоминаем быстренько советы Смиренных братьев: ничего не обещать и никаких угроз с посулами не слушать, — напомнила Тайри.
— И по одиночке не ходить, — добавил Габриэль, — эх, зря мы из дома факелы не прихватили.
— Ничего, сейчас будет нам факел. — Адалер отломил ветку потолще, стянул с шеи шарф и намотал на нее. — У кого что во флягах? Мне нужно, чтоб горело!
Ром оказался у запасливого лейтенанта, как и спички.
— Вот так, — Даль высоко поднял разгоревшийся факел, — и пусть держатся от нас подальше.
На Императорской площади языки пламени тянулись к темному беззвездному небу, а народ пил, смеялся и танцевал. Друзей моментально затянули в огромный хоровод, и через минуту они уже лихо неслись по кругу, отбивая каблуками ритм и хлопая в ладоши. Потом стояли, протянув руки к огню, глядя сквозь искры друг на друга и загадывая о самом важном.
— Та-акая красивая пара, и та-ак быстро расста-анется, — нараспев протянул кто-то за спиной ваюмна, — а ведь могла бы жить вме-есте и помереть в оди-ин день! Вы ведь именно этого хотите, да? Отвечайте, только честно!
— А ты кто таков, чтобы спрашивать? — резко обернулась стоявшая рядом Одри.
— Не твое дело, деревенщина, — прошипел в ответ незнакомец, тут же растеряв напевные мягкие нотки, — шла бы ты отсюда, не портила людям праздник.
— Не дождешься, — Тайри тоже повернулась на голос, — ты, поди, от честного огня глаза под шляпой прячешь? Вон как на нос-то нахлобучил!
— Ты, красавица, не дерзи, а на вопрос отвечай. В Длинную ночь положено…
— Еще один знаток положенного сыскался, — хищно прищурился мастер, — сегодня от них просто проходу нет.
— Зря, зря ты так, чужеземец. Я мог бы от твоего груза тебя избавить, жил бы со своей красавицей — не тужил, а не таскался бы незнамо где. Всего-то и надо, что никуда не ездить этой зимой! Поселились бы на острове, тихо спокойно, никто не мешает…
— Остров — это мелко, вот звезд бы с неба на ожерелье, и чтоб лично Создатель в гости зашел, — издевательски усмехнулся внезапно разозлившийся ваюмн.
— О нем не говори, он тебе не поможет, ему все равно… — из-под нависших полей шляпы полыхнули кроваво-красные огоньки глаз, — а тебе, миледи, вот что скажу. Будешь упираться, не послушаешься — берегись. Я уж постараюсь, чтобы вся твоя жизнь одной сплошной проблемой стала. Где нитку протяну, где воронье перо оброню, где камень под ноги кину. Имей в виду, я своих обещаний не забываю.
— Ну, так и я своих тоже. — Тайри не боялась ничуть, даже сделала шаг вперед. — Обещала поехать — и поеду! А своей жизни я сама хозяйка. Можешь хоть лопнуть здесь, хоть ядом изойти, ничего у тебя не выйдет. В Длинную ночь подарки положено дарить, так держи вот на память!
Леди Даллет сунула за отворот его подбитого дорогим мехом плаща квадратный медальон с каким-то полустертым знаком.
— Дря-ань… — тоненько прохныкал человек, — мерзость монастырскую мне подсунула… Бо-ольно… Гос-с-сподин не простит, даже если на коленях приползешь, попомни это!
— Не приползет, и не надейся! — за спиной незнакомца нарисовались две крепкие фигуры в рясах. Взвились в воздух веревочные арканы и бесшумно охватили плечи и руки красноглазого. Тот сгорбился, втянул голову в плечи и зашипел, что твой змей на сковородке.
— Пойдем, пойдем, у отца-настоятеля пошипишь, он страсть как таких шипучих любит. И порезвее, нечего людям настроение портить. А вы, уважаемые, — обратился к друзьям один из монахов, — продолжайте веселиться. Выкиньте этого поганца из головы, был — да и сплыл. Не дело это — в светлый праздник о грустном думать. Всего вам хорошего!
Но хорошее настроение возвращаться не пожелало. Друзья кое-как добрели до дома Адалера, молча дождались рассвета, сидя в креслах на веранде и укутавшись меховыми одеялами.
Ярко горели жаровни, исходило паром подогретое вино в кружках, остывал на блюде пышный пирог, доставленный с императорской кухни, а друзья будто и вовсе не замечали всего этого. Только яркие солнечные лучи помогли им прийти в себя и вернуть спокойствие духа.
— Что будем делать? — осипшим голосом осведомился Габриэль и потянулся за вином. Похоже, этот вопрос стал в последнее время главным.
— То же, что и все. Праздновать, ходить в гости и ждать сюрпризов, — ответила Тайри.
— Потерпите. — Гай попытался улыбнуться, но губы не слушались, да и слова получились совсем не те. — Осталось уже недолго…
Слово упало, точно камень, разбив тонкое зеркало утреннего спокойствия. Мастер хотел всего лишь подбодрить друзей, а получилось, что снова заставил их тревожиться. Кто другой, наверное, наплел бы кружев из спасительной лжи и напускной веселости, но он этого и раньше не умел, а теперь уже поздно учиться.
Тайри показалось, что ее ударили под дых. Сердце болезненно дернулось, вдохнуть не получалось, в глазах закипели слезы. Она встала, чтобы уйти, спрятаться где-нибудь во внутренних покоях, пока никто не увидел, как ее ранили слова любимого мастера. Ведь он прав, им осталось недолго, в сущности. совсем ничего не осталось…
Точно в подтверждение ее мыслям, в прозрачной утренней тишине где-то далеко на реке трижды ударил медный судовой колокол. В ответ пропел горн: приветствовали подходящее к причалам судно. Леди Даллет горько усмехнулась. Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, чей корабль может объявиться в Столице в первое утро нового года.