На крыльцо выскочил мальчишка и несколько раз ударил в подвешенный у двери колокол.
Может, звал опоздавших, а может — сигналил типа, что пора отваливать? Андрей испугался, что сейчас выйдут и отберут поднос, и торопливо начал есть.
АТЛАС И ТУМАН
Всё тот же вечер
Кельда
Атлас действительно оказался хороший, гораздо лучше предыдущих изданий. По крайней мере, по нашим землям расхождений в картографии я не видела. Вообще, все имперские были отрисованы довольно-таки неплохо. Если с остальными дело обстоит так же…
И фотографии качественны.
— О, смотри! И мы здесь есть!
С другой стороны, если есть другие правящие семейства — почему бы нам не быть? На нескольких разворотах были живописно представлены: Вова в парадном, Вова в доспехах, Вова с носорогом, Вова со мной и мы в окружении младшего поколения, замок и его окрестности, в том числе мост через Бурную, панорамные виды различных мест и яркие люди. Отдельного внимания заслуживали очень вкусные фотографии мясных и рыбных деликатесов, ярмарка сыров и серия наливок и настоек под маркой «Весёлая саламандра». Ну, так-то, приятно.
И статья о Белом вороне вполне внятная. Определённо, стоит почитать про другие территории. Жаль, что с глобусом Новой Земли пока не получается, ну да ничего, какие наши годы, как говорится.
Вова взял у меня книгу, полистал, периодически хмыкая и угукая.
У столовой зазвонили в колокол. Опоздавших созывают.
— Знаешь, милый, — вспомнила я. — Этот маг… Он… странный какой-то.
Вова закрыл книгу.
— И в чём конкретно его странность?
— В его детских воспоминаниях — туман.
— И что тут странного? Многие помнят детство очень смутно.
— Да нет… — я поморщилась, досадуя, что не могу подобрать внятного объяснения. — Он не просто не помнит детства. Оно… скрыто каким-то сильным детским страхом. Даже не так. Вынуто как будто. А ещё он — сирота, хотя о смерти своих родителей ничего не знает.
— Может, просто маленький был? Забыл?
В воздухе разливалось неуловимое ощущение вечера, хотя было ещё по-летнему светло.
Действительно, может быть, просто забыл? Испугался несчастного случая, сознание вытеснило? И всё же… Что-то там такое было…
— Не знаю, милый… не знаю…
ЖУТКАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Андрей Вилкин
К концу ужина подошёл Прохор, кинул на лавку рядом с Андреем стопку какой-то одежды и велел:
— Поднос с посудой на стол у входа поставь — и шагай в комнату, где сёдня сидел. Светлое для вечера, тёмное для работы. Переоденешься (он кивнул на вещи), успеешь ещё одёжу свою простирнуть. Там в душе тазы есть и мыло хозяйственное, у входа на полке глянешь. Ночуешь в комнате, приду проверю. Чтобы не шалить! Пока за тобой не приехали, ты на скотный двор определён. Ребята тебе завтра покажут, куда-чего.
— А кто приедет? — растерянно спросил Андрей.
— Известное дело, мужики из отряда охраны через три дня тут будут. Тебя, я слышал, на болота пошлют. Вот они тебя и доставят по месту, так сказать, прописки.
— Как это — на болота? Прямо на болота?
В животе у Андрея похолодело. Это же почти что тот страшный ГУЛАГ, против которого он ходил на митинги вместе с другими активистами-правозащитниками, ещё когда США не превратилась во множество маленьких стран! А может быть… здесь, должно быть, ещё хуже! Воображение живо нарисовало ему картинку, как несчастный Андрей Вилкин из последних сил машет кайлом, стоя по шею в вонючей болотной жиже. А со специального помоста (почему-то в виде броневика) за ним наблюдает кровожадно оскалившийся надсмотрщик в глухом шлеме и гимнастёрке с малиновыми околышами.
Никто не видел этой страшной картины, привидевшейся Андрею — и потому никто не объяснил ему, что нашивки на воротнике называются не околышами, а петлицами, так что для Андрея всё осталось так. В руках у пса режима Андрей уже видел многозарядный арбалет, подозрительно похожий на автомат Калашникова. Изверги средневековые!
Но Прохор не проникся отразившейся на лице у «узника ГУЛАГА» гаммой чувств.
— А ты думал, паря? На пользу дела, значит, работать будешь. Ну всё, некогда мне с тобой тут. Шагай давай.
Андрей пошёл, деревянно переставляя негнущиеся ноги и прижимая к пыльной груди стопку чистой одежды. Он вдруг понял — в этом странном месте ловят невинных людей, обвиняют их в чём попало и отправляют на каторжные работы. А сами чистенькие такие! Никто добровольно в болото не лезет!