Так у Юрия Дронова началась новая страница его фронтовой биографии — служба в гвардейской дивизии, с которой он шел до конца войны. Но до этого конца, до Победы, было еще так далеко…
„Полевая академия“
Гвардейцы дивизии с боями шли на запад, освобождая кировоградскую землю. Одним из первых был вызволен из фашистской неволи населенный пункт Куцеволовка. Сейчас это большое, красивое украинское село омывается водохранилищем, образовавшимся после сооружения плотины Кременчугской ГЭС. В центре села на пьедестале высится фигура воина-освободителя. А ниже, на граните, высечены имена павших героев.
Да, на фронте потери неизбежны. Таков закон войны — жестокий, неумолимый. Но был и другой закон: людские потери быстро восполнялись. В январе 1944 года в учебный батальон дивизии пришло очередное пополнение. Трое новичков прибыли и в пулеметный взвод гвардии младшего лейтенанта Юрия Дронова. Двое оказались украинцами, а третий был из Средней Азии. Командир взвода принял их и стал учить пулеметному делу.
Дронов до сих пор помнит первую встречу с бойцом из Средней Азии. Был он небольшого роста, коренастый, крепкий, смуглолицый. Шинель, явно не по росту, сидела мешковато. Из-под каски темнели не очень густые брови.
— Как звать тебя? — спросил Дронов.
— Мирзо, — ответил боец.
— А фамилия?
— Бобаджанов.
«Ишь ты, мудрено как, — подумал командир взвода, — сразу и не выговоришь». Он записал на всякий случай фамилию и имя бойца на бумажку.
— Откуда родом? Какой будешь национальности?
В темных глазах солдата сверкнул огонек, словно там, внутри, помешали угольки притихшего костра.
— Таджик я, товарищ командир. Дом мой в Ура-Тюбе. Город так называется.
— Семья есть?
— Есть. Дома мама. Два брата погибли на фронте.
— Понятно. Сколько в армии, где служил, откуда прибыл?
— В армии скоро год. Был курсантом Орловского пехотного училища, которое перевели в Таджикистан.
Из рассказа бойца-таджика Дронов выяснил, что в августе сорок третьего тот с курсантской бригадой прибыл на фронт. С сентября — в боях. Освобождал Полтаву. 24 октября на днепровском плацдарме ранило. Сюда прибыл из госпиталя.
— Понятно. Значит, на плацдарме, в самом пекле был? Что-то мало в госпитале лежал. Не рано выписался? Все зажило, не болит?
— Перестало болеть, товарищ командир. Фашистов бить надо!
Последние слова Бобаджанов сказал с такой решимостью и с таким ожесточением, что Дронову стало ясно: этот в бою покажет себя. «Молодец! — думал он о новичке. — Был курсантом, есть боевой опыт. К фашистам кровный счет имеет».
— Где научился по-русски говорить?
Бобаджанов, похоже, обрадовался этому вопросу, повеселел как-то. Ответил живо:
— Отец научил. Сам учился. Язык Ленина… Как же не знать? Стыдно не говорить по-русски.
Юрий Дронов был из тех молодых командиров, которые любили искать в подчиненных привлекательные черты, открывать хорошие качества. И если ему кто-то начинал нравиться, то он не скрывал этого, откровенно любовался им, искал, находил и откладывал в уме новые и новые плюсы и заранее прикидывал, как эти плюсы использовать.
— Понятно, Мирзо, — сказал он солдату-таджику. — А чем занимался дома, до поступления в военное училище?
— Учителем был.
— Значит, в школе работал, детишек учил? — уточнил Дронов, все больше радуясь такому бойцу. Мысленно он прикидывал, как лучше использовать этого таджика-учителя, хорошо владеющего русским языком. Будет агитатором во взводе среди воинов-среднеазиатцев. И по-русски поговорит и на родном языке объяснит; газету почитает, беседу проведет.
— Хорошо, Мирзо, — с удовлетворением сказал Дронов. — А станковый пулемет знаешь?
— Глаза есть — видел. В кино видел. «Чапаев» три раза видел. Анка стреляет — тоже видел. Замечательный пулемет «максим».
— Хочешь стать пулеметчиком?
— Как не хочу, товарищ командир! Обязательно хочу. А кто меня учить будет?
— Я буду учить, Мирзо. Помкомвзвода гвардии старший сержант Симаков будет учить.
— Спасибо, товарищ командир. Я буду хорошо учиться.
— Не сомневаюсь, Мирзо.
Дронову нравилось произносить это звонкое, непривычное для русского произношения имя. Он хотел идти, но подумал и спросил:
— Вопросы ко мне есть?
— Один есть: когда начнете учить меня?
Командиру взвода понравился вопрос.
— Что, не терпится? — улыбнулся он.
— Фашистов надо скорей бить. Я так понимаю, товарищ командир: раньше сделаете из меня пулеметчика — раньше война кончится. Может, я не так говорю?