— Все правильно. А зови меня не «товарищ командир», а «товарищ гвардии младший лейтенант», как в уставе записано.
Дронов достал из полевой сумки потрепанную книжечку и протянул Бобаджанову.
— Вот устав, читай и с другими бойцами делись воинской мудростью. Теперь отвечаю на вопрос: занятия начнем сегодня же.
Батальон после боев был выведен во второй эшелон. Появилась возможность передохнуть, привести себя в порядок, заняться с молодым пополнением.
Солдат-таджик привыкал к новой обстановке, к новым товарищам. Ему было легче, чем другим — его землякам. Пригодилось знание русского языка. Как он благодарил отца! С сыновней нежностью вспоминал его, маму, свои детские годы, проведенные в Ура-Тюбе.
Отца звали почтительно: Бобаджан, что означало «дедушка». Для своего времени он был образованным человеком. Знал арабский алфавит, читал книги Древнего Востока. С детства полюбил литературу, историю, географию и очень увлекался письмом. У него был красивый, каллиграфический почерк. Благодаря этому еще в молодости устроился на работу служащим в местную банковскую контору.
Однако Бобаджан считал себя недоучкой: он не владел русским языком. Образованный таджик сильно переживал из-за ограниченности своего развития, из-за незнания русской культуры, языка Ломоносова и Пушкина, о которых много слышал. Толчком в преодолении глухой стены, отделявшей таджика от культурного наследия «большого северного народа», послужил один случай.
Бобаджан получил письмо от своего русского друга, который уехал из Ура-Тюбе в другой город. Держал в руках письмо, вглядывался в незнакомые буквы, а прочитать не мог. Что делать? За мостом через реку Катасай в городе был гузари русхо — русский квартал. Туда и побежал с письмом Бобаджан. Русский мастер по жести перевел письмо, написал адрес, чтобы Бобаджан мог отправить русскому другу ответ. Но стыдно было каждый раз обращаться в русский квартал, и Бобаджан решил изучить русский язык. Ему уже было около тридцати, но это не помешало поступить в русско-туземскую школу и блестяще окончить ее.
Когда родился младший сын, отец дал ему имя Мирзо, что значит «грамотный». Сын подрастал, отец показывал ему русский алфавит, учил складывать слоги, читать слова. Мирзо окончил русскую школу и с жадностью набросился на книги. Читал Пушкина и Лермонтова, Толстого, Тургенева, Достоевского. Из своих классиков зачитывался Рудаки, Фирдоуси, Айни, Лахути. Поэму Абольгасема Лахути «Кремль» выучил наизусть.
Воспоминания детства и юности привели Мирзо к другому светлому образу — матери. «Бедная Хадича, сколько вынесла ты в своей жизни, сколько черных невзгод претерпела, а слезинки твоей мы не видели», — с любовью думал Мирзо о ней. Он достал из кармана гимнастерки сохранившийся еще с госпиталя чистый листок бумаги, разгладил его и стал обдумывать начало письма…
Все было хорошо, семья разрасталась, как виноградник в саду. Жить бы да радоваться матери. Три сына — один к одному, для старшего, Лутфулло, уже и невесту приглядела, свадьбу можно играть. А тут война. Сначала на фронт ушел Лутфулло, за ним средний сын Ахмеджан. Оба погибли. Лутфулло — в сорок первом под Кременчугом, а Ахмеджан — в сорок третьем, когда наши войска освобождали Донбасс. В сорок втором умер Бобаджан, прожив семьдесят два года. Хадича осталась с младшим сыном Мирзо. А через год и он ушел — вначале в военное училище, а оттуда — на фронт. Теперь мать совсем одна…
Мирзо сел на корточки в углу блиндажа, положив на кусок фанеры бумагу, смочил верхний край листа, чтоб лучше был виден химический карандаш, и стал писать. На бумагу ложились самые нежные слова. Он называл мать ласково — «модарджан», что значит — «мамочка». Он обращался к ней так, словно разговаривал с ней, будто она была рядом, вот тут, в блиндаже…
Мирзо писал:
«Ты кормила нас своим молоком, ночами не спала, нянчила. Твой нежный, ласковый голос убаюкивал нас в колыбели. Твои руки, любящие глаза согревали нас в детстве. Ты вырастила и воспитала нас. Одного за другим ты проводила двух сыновей на фронт. И черные листы прилетели в твой дом, ты тайком от людей горько оплакала смерть любимых. Теперь я, твой младший сын, в 17 лет взял в руки оружие и пришел на фронт, чтобы защитить тебя, родная Хадича, и нашу общую большую мать-Родину и отомстить за братьев.
Я еще молод, мало воевал. Но я научусь держать оружие и вести меткий огонь. Научусь быть хитрым и смелым, стану беспощадным к врагам. Сегодня мой новый командир русский лейтенант Юрий Дронов сказал, что я буду пулеметчиком и что он сам будет меня учить.