Окно было чуть приоткрыто, и свежий ветер шевелил тонкую кисею занавесок. Пахло лимоном и ванилью, как в глубоком детстве, когда нянюшка приносила в постель первый завтрак. Чайник на плите. На столе у окна – чайная чашка, мед и сухарики. После нагрузок есть не хочется, кровь не спешит возвращаться к желудку, а вот пить... И сладенького. Как угадали? Рядом со столом материализовалась вчерашняя девица, подобравшая волосы в слабый узел с выпущенными у висков прядями и сменившая изодранную хламиду на строгое серое платье. Да, сегодня она выглядит немного приятнее: даже зеленая бледность лица сменилась легким оттенком слоновой кости.
Я пристально рассматривал ее, стараясь вывести из равновесия, но она с невозмутимой полуулыбкой наливала чай в мою любимую чашку... м-м-м, как пахнет... Превосходно! Так вкусно не заваривал чай даже Учитель Доо, а он был признан мною настоящим мастером чайной церемонии. Я знаю, о чем говорю – таких мастеров повидал немало, сестры учились у лучших. Хотя, конечно, могу быть пристрастным: после тренировки любой веник кажется ароматным жасмином...
– Как тебя зовут? – я постарался не размякнуть и придал лицу самое что ни на есть типичное выражение «высокомерного засранца Иса».
– Сарисса, мой господин, – прошептала она, склоняясь в поклоне.
Во-о-от, совсем другое дело. Я еще научу вас уважать хозяев!
– Странное имя. Что ты пела вчера, Сарисса? – надменно спросил я. – Какие-то нескладушки, простонародные частушки! «Затмевает – освещает»... элегантная рифма, ничего не скажешь.
Такую рифму использовал в детстве я сам, за что был нещадно морально бит эстетками-сестренками, сплетавшими весьма неплохие вирши. Я уже знаю цену своему сочинительству, просветили. Необразованность и небрежность. Ну... если не считать главного преступления сочинителя: отсутствие таланта. Но теперь их уроки по «куращению» младших пригодились и мне.
– Не в рифме дело, господин. Дело в красоте! – запальчиво возразила мне девица, но тут же снова опустила глаза и перешла почти на шепот. – Княжна Хэбиюки так прекрасна...
– Ты не могла видеть ее, – возмутился я. Девчонка изображает из себя невесть кого. Княжну какую-то придумала, – Фреска почти не заметна...
– Я не фреску заметила, господин, хотя она нарисована гениально, – упрямо возражала Сарисса, но я уже не прерывал, подкупленный столь откровенной лестью, – Свет красоты... он прорвется и сквозь стены. Мудрец видит то, что скрыто, он прозревает внутрь, в суть вещей, в глубину мира, а красота идет из этой глубины. Всегда проявляется. Ее не скроет тело, одежда, ум и глупость... Она просто есть, и в ее сиянии все становится одновременно и важным, и ненужным. Благодаря ей в этом мире есть то, ради чего следует жить. Мудрец ищет смысл в глубине, а красота из глубины наделяет смыслом вещи, людей... каждый наш день...
Короткие сухие хлопки раздались от входа. Учитель Доо, аплодируя, плыл к столу:
– Да ты мудрец, девонька, – улыбнулся он покрасневшей служанке.
«Ну уж точно не красотка!» – мысленно ухмыльнулся я, с интересом разглядывая порозовевшие скулы девицы. Почему-то захотелось сказать еще какую-нибудь колкость... Странно. Обычно к окружающим женщинам я относился с ровной приязнью.
– Плесни-ка старику чайку... да-да, в эту чашечку. Как спалось на новом месте? – наставник приземлился в облюбованное массивное кресло.
– Благодарю, господин, – она подала чашку с поклоном.
– Превосходно, – Учитель Доо явно испытал удовольствие от парящего над емкостью с напитком запаха.
– Может ли узнать ничтожная круг своих обязанностей в этом прекрасном доме? – девица явно дерзила.
Учитель невозмутимо отпил глоток и многозачительно зажмурился:
– Можешь. И ты, и твой...
– Дядюшка, – подсказала она, с готовностью.
– И дядюшка тоже, – как ни в чем не бывало продолжил Учитель Доо, словно не заметив, что его прерывали. – Мы обо всем поговорим через час. Жду всех в своем кабинете.
Кабинет Учителя Доо не претерпел никаких изменений: груды книг и бумаг на столе, набор для вина на каминной полке – словно он и не собирался в поход. Нас с нанимаемыми разделяла столешница, подчеркивая разницу в положении и статус хозяев, но тон беседы был задан вполне корректный. Я высказал свое предложение о месте их обитания в нежилом крыле дома, что было одобрено Учителем. Строго наказал поддерживать порядок в наших апартаментах. Сад? На усмотрение фэншуй сеншэня. Пусть делает с ним все, что сочтет нужным. Песочницу трогать не стоит, по возвращению мы еще воспользуемся ее ресурсами. Подчеркнул, что в саду есть захоронение – с ним тоже нужно обращаться уважительно...
– С каким именно? – уточнил Барлу, уже посетивший сад и, видимо, нашедший немало возможностей для применения своих умений.
Интересно... у меня под носом скрывалось кладбище? Учителя Доо тоже заинтересовали слова садовника, но это было заметно только его ученику.
– Могилы старые, времен основания поместья, – пояснил тот. – Могу выяснить их происхождение...
– Это было бы неплохо, – важно одобрил я. – Ну, и сами разберитесь, что нужно сделать, чтобы души умерших не тревожили покой живых.
Кажется, моя любопытная Нила получит свою историю о славном предке и страшной колдунье. Жаль, что сейчас нельзя связаться с семьей, ведь и запас монет пополнить не помешало бы.
Деньги... Почему-то все упирается в презренный металл. Какая сумма уйдет на дорогу, я не знал, но догадывался, что дешевыми путешествия не бывают. Тем не менее, слуг надо чем-то кормить, дом на что-то содержать, работу как-то оплачивать. Сколько наличности оставалось в заветном сундучке? Мы уже немало потратили на экипировку и одежду... Нужно забирать свои деньги у Туркисов, ибо за хранение они тоже берут немалый процент – Мягкое золото жестко стелило и никогда не отличалось скромностью, назначая цену своим услугам.
Учитель Доо быстро набросал на листе бумаги текст стандартного договора найма и объявил о необходимости его регистрации в Управе квартала, чтобы легализовать присутствие в «Доме в камышах» посторонних и официально зафиксировать их пребывание в столице. Заодно подадим заявку на оформление подорожной, без которой наши странствия закончатся на первом же сторожевом посту. Затем он вытащил из рукава узкую полоску фиолетового пергамента... Магический контракт? Наши слуги – не простые люди? Но я не видел в них примет изнанки, даже когда смотрел измененным взглядом... Колдуны? Возможно. Тогда понятна инстинктивная к ним неприязнь – предубеждение против колдунов было старательно вбито в голову отцом, и я от него до конца так и не избавился.
Барлу тяжело вздохнул. Сарисса дернула его за рукав и согласно склонила голову, исподлобья следя за рядами символов храмового наречия, выписываемых Учителем Доо. Наладить контакт с хранителем места, помочь ему осознать свою суть и освоиться в этой реальности. Не выходить на связь с соплеменниками, если это не будет угрожать собственной жизни или сохранности доверенного имущества. В исключительных обстоятельствах разрешается покинуть «Дом в камышах», предприняв меры для консервации хранителя. При прочтении этого пункта старший слуга несколько повеселел, а я впал в недоумение. Что за консервация такая? Как ее производят и для чего? Но слегка скучающее выражение на лице удержал и милостиво кивнул, подтверждая требования, высказанные наставником. Потом узнаю.
Две подписи – моя и Барлу – скрепили договор, и его строки засветились зеленым. Запахло озоном. Дом дрогнул. Сияние энергий изнанки, доселе круглосуточно излучаемое им, погасло. Волна покоя легким ветерком прокатилась по комнатам... Хранитель удовлетворен? Ничего удивительного, он сразу проникся симпатией к этим нелепым созданиям.