Ей также было поручено наблюдать за соотечественниками и обо всем подозрительном или необычном докладывать куратору в Абенгарте. Предсказуемое задание, она ведь бывшая разведчица. Наверняка и за ней кто-то наблюдает. Зная Министерство благоденствия, можно предположить, что слежка тут взаимная и перекрестная.
– Мы не ларвезийские разгильдяи, – напомнил во время инструктажа ее куратор. – Сама знаешь, кого эти маги Ложи у себя вырастили и кого пригрели. Наше кредо – порядок, контроль, дисциплина, это те три столпа, на коих покоится наш фундамент. Не будешь содержать фундамент в порядке, все потеряешь и в придачу станешь посмешищем, за примерами далеко ходить не надо.
Хенга пока ни за кем из своих не заметила ничего такого, чтобы отправить в Абенгарт экстренный доклад. Пьянки, азартные игры, посещение черугдийских борделей – действия непохвальные, но ничего «необычного» в этом нет.
Другое дело она сама. В недавнем прошлом образцовая службистка Хенгеда Кренглиц, а теперь – Хенга Кьонки. Втайне, для себя, взявшая фамилию своей настоящей матери, безвестной служанки, приезжавшей в Овдабу на заработки. И переиначившая свое имя в честь единственного любовника, с которым она связалась не по заданию начальства, и с которым наконец-то узнала, что такое оргазм.
Она умела скрывать свои истинные чувства и намерения. Внешне она была все той же Хенгедой Кренглиц. Только волосы обрезала до плеч и стала красить в рыжий, но для этого было рациональное объяснение, ведь из Ларвезы она вернулась поседевшая, как старуха.
К тому же здесь этим никого не удивишь: красители растительного происхождения экспортируют из Черугды и Эргулама. Местные ходят с шевелюрами всех цветов радуги, и у них это не просто так, а обусловлено социальным статусом. Гости из дальних стран не отстают, но красятся, как в голову взбредет, без оглядки на здешние обычаи – тем самым подтверждая репутацию невежественных северных варваров.
В глазах окружающих Хенга выглядела девицей исполнительной, хладнокровной и дисциплинированной, вдобавок с амулетами работала без осечек и быстро научилась ловить увхо. Нареканий к ней не было, хотя вначале местное руководство ворчало, что «прислали барышню». Кто бы знал, что творилось у нее в душе… Никто не знал, иначе донесли бы абенгартским кураторам.
Ей бы еще хоть раз увидеться с Тейзургом. И с Хеледикой. И поквитаться с Дирвеном за то, что произошло в заснеженном переулке с разбитыми витринами. И разыскать свою настоящую мать. Нимче Кьонки ее не бросила, у нее отобрали ребенка, а саму выдворили из Овдабы – обычная история. Возможно, Нимче Кьонки тоже мечтает о встрече с ней. Но для того чтобы все это осуществить, надо уйти со службы. Просто так не отпустят, в отставку уходят в преклонном возрасте.
Сбежать?.. Начнут выяснять, что случилось, могут предположить, что ее перевербовали. Работать против своей страны – последнее дело, даже если что-то из происходящего в стране тебе не нравится. Одна мысль об этом вызывала у Хенги брезгливое чувство: лучше умереть, чем дать повод для таких подозрений.
Но есть еще один способ уйти, вполне легальный: если тебя призовет кто-нибудь из богов. Ты сможешь подтвердить это клятвой, тогда начальство отпустит без лишних вопросов.
У нее две цели: отомстить Дирвену и найти Нимче Кьонки. Душа словно захлестнута петлей, сразу двумя петлями… Но сейчас она ни шагу не может сделать в нужном направлении.
Хенга начала молиться Зерл: просила, чтобы Неотступная призвала ее к себе на службу. Она слышала о черугдийском монастыре Золотых Ящериц, там можно пройти послушание и после этого стать странствующей монахиней – для нее в самый раз.
Молилась, закрывшись у себя в комнате, с невозмутимым выражением на лице. Даже если в иные моменты за ней подсматривают, никто не поймет, какое пламя пляшет в ней и жжет ее изнутри.
Фламодию выследили возле Аметистового храма Той, Что Носит Фрактальный Венец – и на этом сомнительное везение Куду и Монфу закончилось.
Неуловимая и загадочная бобовая ведьма оказалась глупой девчонкой, по уши влюбленной в Тейзурга. Вовсе она Тейзургу не враг, а они-то понадеялись...
Отправилась из Аленды в Лярану, чтоб оказаться поближе к объекту своих романтических мечтаний. Не будь она ведьмой, это путешествие закончилось бы для нее на невольничьем рынке, но с ведьмами шутки плохи.
– Меня пытались похитить, два раза, – призналась она новым знакомым, сконфужено теребя оборку на кофточке. – Я не люблю причинять людям зло, но мне пришлось защищаться.