Флаченда смотрела на него растерянно, настороженно и чуть затравленно, с опаской. Похоже, он попал в точку. Плохо. Лучше бы ошибся.
– Я ни о чем таком не мечтаю и не хочу никого убивать!
«Убивать не хочешь, в этом ты отличаешься от Лормы. Но мечтаешь о друге-любовнике, который всех готов растоптать в слякоть, зато тебя будет носить на руках и нежно заботиться».
Нельзя об этом вслух, тогда точно обидится.
– Поскольку вам теперь принадлежит дар Лормы, я, как видящий, счел своим долгом рассказать вам об этом, – произнес Хантре дипломатично-вежливым тоном – научился, пока исполнял обязанности «господина наместника». – А сейчас мне пора возвращаться в лечебницу. Пойдемте, я провожу вас в комнату.
Добился он нужного эффекта или нет? Надвое. Будущее покажет. Хорошо, если она все-таки задумается.
Затрещину получила изящная темноволосая дамочка. Черноусый мужчина глядел на нее желчно и оценивающе, словно укротитель на непокорное животное.
– Ты не смеешь поднимать на меня руку! – произнесла она по-бартогски.
– Еще как смею, – процедил кавалер, после чего подкрепил свои слова еще одной пощечиной. – Эркина, ты вся изолгалась! Ты забыла о том, что ты моя жена и принадлежишь мне, но я выбью из тебя дурь! А посторонних это не касается… – добавил он, покосившись на Дирвена.
Тот отвернулся и снова уставился на Речурах. И впрямь не касается. Раз муж лупит ее прямо на палубе, наверняка заслужила. Эта парочка обвешана оберегами, и на нем, и на ней по два «Мимогляда» – не будь Дирвен повелителем амулетов, вовсе не обратил бы на них внимания.
Краем глаза он отследил, что усатый схватил Эркину за руку и утащил в проем, за которым находился коридор с каютами. На палубе остался одинокий моряк с трубкой и двое старых аснагисцев – те обсуждали дребезжащими голосами какие-то политические дела. До отплытия еще три с половиной часа.
Артефакты усатого Дирвен ощутил раньше, чем тот к нему подошел. Эркины с ним не было – наверное, запер в каюте.
– Юноша, вы бартожец?
– Бартожец, сударь.
– Похвально, что вы путешествуете, я и сам бывалый путешественник. Хочу вас предупредить, если эта женщина попытается вызвать у вас сочувствие, не поддавайтесь на ее уловки. Держитесь от нее подальше. Она не знает, что такое честь. Надеюсь, вы проявите благоразумие и не станете вмешиваться в чужие семейные дела.
– Я и не собираюсь, – отозвался Дирвен. – Лекарь прописал мне морское путешествие в спокойной обстановке. Плыву на Клухам и потом обратно.
– Вот и хорошо, – проворчал усатый. – Приятного отдыха.
После чего удалился.
Эта Эркина красивая, на поимелово сгодилась бы. Но связываться неохота. Ну ее к чворкам. Сейчас главное – добраться до Клухама, не наследив и ни во что не вляпавшись. Хватит с него приключений. Он добропорядочный юноша со слабым здоровьем, всю дорогу будет маяться морской болезнью – годный предлог, чтобы поменьше общаться с окружающими.
Когда потянулись на борт остальные пассажиры, он укрылся в каюте. Боевые артефакты в готовности – пусть попробуют, гады, его взять… Да он им весь порт разнесет, заодно с окрестными кварталами, никакой «ведьминой мясорубки» не понадобится.
Деликатно постучали, дверь приоткрылась.
– Прошу прощения, сударь, кажется, я ваш сосед…
Это было сказано по-бартогски, с извиняющейся интонацией воспитанного недоумка, который не хочет никому помешать.
Во втором классе каюты двухместные, и запихнут кого-нибудь тебе в компанию или нет – это смотря сколько билетов продано.
Сосед ввалился, волоча за собой перетянутый ремнями чемодан на колесиках. Бартогское изобретение, там к чему угодно колесики приделают. Рослый блондин в клетчатом дорожном костюме, пояс оттягивает пухлая сумка с отделениями на пуговицах. Обереги и аж три «Мимогляда», в придачу «Каменный молот» – изношенное старье с половинным зарядом. Потный, физиономия растерянная. Тоже что ли от кого-то драпает? Во повезло…