Наконец они ушли, стул и веревки унесли с собой. Победа осталась за Дирвеном, хотя это была так себе победа.
Он растянулся на тощем, как прелести Барвилы, соломенном тюфяке. Руки-ноги занемели, во рту пересохло, голова чугунная. А хуже всего то, что узнал, наконец, почему этот придурок Квельдо от него шарахается: потому что несправедливо записал его в извращенцы!
Повсюду белесая хмарь, с неба моросит – ткутся водяные паутинки и тут же рассыпаются мельчайшими брызгами, то ли есть они, то ли нет. Скорее все-таки есть, потому что горы мокрые, и на влажных камнях недолго поскользнуться. Человеку недолго, а мучахе хоть бы что, пусть она и не горная дева.
Господин Арнахти оседлал камнешмыга – магическую тварь, похожую на вырубленного из гранита поросенка величиной с пони. Он приманил его, зачаровал и выдрессировал, чтобы разъезжать на нем по окрестностям. Камнешмыги издавна обитают в Унских горах, людей сторонятся, да и людям нет до них дела. Они не зловредные, никому не мешают. Здешние маги иногда их ловят, чтобы использовать для своих нужд. У них один недостаток: такое существо привязано к своей территории и не может ее покинуть, так что далеко на нем не уедешь. А если изловленного камнешмыга силком вытащить за ее пределы, он превратится в обыкновенный валун.
Этого назвали Уджи. Его каменный хребет скрывала попона из сложенного вчетверо стеганого ватного одеяла, к которому пришили ремни, застегнутые под брюхом твари. А сверху еще и пуховая подушка в гобеленовом чехле – вместо седла. Когда Тунанк Выри впервые это увидела, ей стало смешно, но она благоразумно сохранила на лице серьезное выражение, чтобы не рассердить покровителя.
Сама она мчалась вприпрыжку рядом с всадником. Камнешмыги бегают не настолько быстро, чтобы мучахе за ними не угнаться.
Хмарь впереди стала гуще, изменила цвет – здесь она была с желтизной, словно брюхо протухшей рыбы. Господин Арнахти остановил Уджи, Тунанк Выри тоже остановилась.
– Что ж, этот молодой человек подписал себе смертный приговор, – сухо произнес маг. – Хотя мог бы пригодиться мне для экспериментов и прожить подольше. Он сам выбрал свою участь. Когда период выбросов закончится, сходишь сюда, найдешь его тело и заберешь амулеты, которые дал ему Дирвен.
– Я поняла, господин Арнахти, – тихо отозвалась мучаха.
Она чувствовала себя подавленно. Разговор с Кемом чем-то ее растревожил – она не все запомнила, но вроде бы он говорил ей что-то плохое… И все равно его немного жаль. Уж лучше бы остался в усадьбе пленником. Он успел уйти довольно далеко и забрел в ущелье с ядовитым паром, впереди целый лабиринт таких ущелий. Этот подземный пар ничем не пахнет, и пока поймешь, что ты задыхаешься, будет поздно. Страшная медленная смерть.
В глазах защипало, ей захотелось всхлипнуть. Удержалась, но маг все равно заметил.
– В чем дело, Тунанк Выри?
– Я подумала о том, как много вокруг опасного.
– Слушайся меня, тогда будешь в безопасности. Сама видишь, что бывает с теми, кто непослушен. Пойдем.
Они повернули обратно.
Дирвен маялся в этом застенке уже двое суток, если не больше. В придачу к штанам ему кинули шерстяную фуфайку – нестиранную, вонючую, заскорузлую под мышками, еще и кусачую. Зато в ней теплее, чем голышом.
Духота, застарелый запах мочи, свет еле сочится в оконце под потолком. Мерзкое ощущение телесной слабости, как будто он болен – то ли наведенные чары, то ли в еду подмешивают какую-то дрянь. А может, Нетопырь тянет из него жизненную силу – некоторые маги умеют делать это на расстоянии, через стенку. К крухутакам не ходи, так и есть! И до чего паршиво без амулетов… Он уже забыл, каково это – быть как все, кто неспособен к волшебству.
Окошко стало белесым, словно бельмо на глазу – наступило утро. Барвила принесла кормежку. Держалась боязливо, но, похоже, не опасалась нападения. Она была не одна, в темноте коридора возле тележки с кастрюлей и чайником маячил кто-то еще. Но дело не только в этом: она знает, что Дирвен под заклятьем, и сейчас у него попросту не хватит сил, чтобы наброситься на тюремщиков и сбежать. То-то его даже не заковали.
Дверь захлопнулась, послышался заунывный скрип удаляющейся тележки. Дирвен без аппетита съел кашу, отлил в ведро. Стянул гадкую фуфайку – он надевал ее только на ночь, чтоб не продрогнуть – и пластом растянулся на тюфяке. Но в этот раз долго отлеживаться ему не дали.
Снова лязгнул замок. Он думал, это Барвила пришла за миской и кружкой, но вместо нее в каморку ввалились ученики – все трое, с мрачными разбойничьими рожами, словно явились чинить расправу. Квельдо держался за спинами товарищей.