На изнанке переносить вещи из комнаты в комнату можно, да только наружу ничего не заберешь – кроме по-настоящему материальных предметов, которые попали сюда из людского мира, а не появились сами собой, как отражения в зеркале. Так что Дирвен напрасно распихивал по карманам кунды, ривлы, фальдены и ролтинги, бурча с вызовом, что это законное возмещение ущерба, потому что Арнахти его ограбил. Тот и впрямь его ограбил, но здешние деньги на людской территории попросту исчезнут.
Тунанк Выри подобрала вытертую бархатную скатерть с истрепанной бахромой, обмотала вокруг бедер, заколола найденной в одном из ящиков бартогской булавкой: сойдет за юбку. Хоть и знала, что снаружи отраженная скатерть разделит судьбу отраженного золота.
– Безотрадное зрелище, уж прости за прямоту, – окинув ее взглядом, заметил Тейзург. – То ли дело Дирвен в твоей юбке – этакая свеженькая милашка из овдейского трактира для непритязательной публики, со своеобразным пошловатым шармом…
– А ты портовая шлюха! – огрызнулся из соседней комнаты Дирвен.
– О, я был весьма дорогой портовой шлюхой. В паянском порту меня до сих пор вспоминают, как изысканное порочное наваждение. А тебя, с кем ни поговори, вспоминают как неловкий простецкий анекдот – и мой личный опыт не исключение, увы...
– Да от тебя одна мерзопакость!
– А не заткнулись бы вы оба? – процедил Хантре, который, как показалось мучахе, скверно себя чувствовал.
– Тунанк Выри, расскажи Тьеке, как обошелся с ней Арнахти, – потребовал Тейзург после паузы. – Чтобы она не думала, что предает своего якобы благодетеля, когда будет отвечать на мои вопросы.
Повариха была в сознании и могла говорить тихим сорванным голосом. Когда мучаха поведала ей правду, она тяжко вздохнула и промолвила:
– А ты думаешь, раньше я не догадывалась, кто все это подстроил? Вот и оказалось, что не напраслину городила, так и есть. Здесь такие дела творились, что мудрено было не догадаться. Добрые люди таких дел не творят. Тебя я, девочка, не виню, ты существо подневольное. Всякий знает, если кто из ваших попадет в неволю к магу – считай, по макушку увяз. Вот ученики его – другой разговор… Хотя, небось, им он тоже головы задурил. Одного не понимаю, коли ему кухарка занадобилась, чего ж он меня по-хорошему-то не нанял, а через обман, да еще очернил перед всеми… Но он любит, чтобы его за благодетеля почитали, ради того и все эти уловки. Да еще на жаловании сэкономил.
О судьбе остальных обитателей усадьбы она смогла рассказать немного. Шамдье погиб, ему размозжило голову упавшей балкой. Тьека сначала пыталась доволочь его до двери, но потом поняла, что с ним уже кончено, пожелала добрых путей и выскочила из дома. Видела Арнахти с учениками: те резво убежали, не обращая на нее внимания, Курочди тащил под мышкой злополучный макет. Тьека осталась одна возле разваливающихся построек, и при очередном толчке земля ушла у нее из-под ног – она вместе с верхним пластом съехала вниз и сидела на дне ямы, пока ее не вытащили Хантре и Дирвен.
Изнаночная полость время от времени подрагивала, но не сильно. Здесь всяко безопасней, чем на людской территории: и пол под ногами не провалится, и потолок на голову не рухнет.
Ближе к вечеру мучаха с амулетчиком еще раз сбегали за водой, а потом на бывший огород за морковкой и редисом. Скатерть Тунанк Выри сняла и оставила возле порога: если взять с собой, исчезнет раньше, чем успеешь обернуться туда-сюда, и потом в изнаночных комнатах ее уже не будет.
Когда вернулись, Тейзург сказал, что видел из окна людей: их было двое, бродили среди холмов и провалов, как будто что-то искали. Силуэты в тумане нечеткие, но, похоже, это были ученики Арнахти.
– А они не заметили, что кто-то в окне? – насторожился Дирвен.
– Если смотреть с изнанки, ты их увидишь, а они тебя нет, – дрогнувшим голосом объяснила Тунанк Выри. – Наверное, искали колбасу.
Если те охотятся за ними – это слишком страшно, чтобы говорить об этом вслух.
– Я попытаюсь определить, ищет нас кто-нибудь или нет, – сказал Хантре, когда за окнами стемнело. – И вы мне очень поможете, если не будете мешать.