В то далекое время пассажирский поезд шел из Ленинграда до Владивостока четырнадцать суток. Это, конечно, при благоприятных погодных условиях. А зимой, в особенности в сильные снегопады и метели, поезда прибывали с большим опозданием.
В долгом пути пассажиры обычно знакомятся друг с другом и о многом говорят. Железнодорожник оказался машинистом паровозного депо станции Чита. Узнав, что он коренной житель города, я попросил его рассказать о том, что сохранилось из построек в городе со времени пребывания ссыльных декабристов. Завязалась беседа.
Борис Дмитриевич припомнил, что в его доме многие годы хранились книги, оставшиеся после смерти деда. Их было десятка два, на русском и французском языках. Все в отличных переплетах из коричневой кожи, с золотым тиснением и рисунками. После смерти деда книги на русском языке разошлись среди соседей и знакомых. Остались только французские.
Сообщение о книгах меня весьма заинтересовало, и я стал просить Бориса Дмитриевича уступить их мне. Он охотно согласился и даже пообещал отыскать и те книги, которые были розданы. Мы договорились: по моему возвращению из Владивостока Борис Дмитриевич встретит меня на вокзале и вручит обещанное.
От Владивостока до Читы поезд шел с большим опозданием, часами простаивал на промежуточных станциях, пока снегоочистители расчищали путь.
С трепетным волнением я подъезжал к станции Чита. Поздно ночью поезд подошел к платформе. Разбушевалась метель. Надеяться, что в такую погоду Борис Дмитриевич придет на вокзал, было трудно. Но ведь он обещал, что обязательно встретит меня…
Я вышел из вагона на перрон, внимательно осматриваясь. К поезду спешили люди. Издали я увидел Бориса Дмитриевича. Он быстро шел к моему вагону с фонарем и свертком в руках. Я был несказанно рад. Мы вошли в вагон. Полчаса стоянки пролетели мигом. Он вручил мне плотно увязанный пакет с книгами и небольшой сверток: "В пути все рассмотрите. Все это осталось от ссыльных декабристов… Буду еще искать и обязательно пришлю вам все. А вот это вам на дорогу: наши свеженькие сибирские пирожки. Дочь испекла. Она тоже пообещала отыскать розданные книги".
Расстались мы словно старые друзья, обменявшись адресами.
Как только поезд тронулся, я немедля развернул пакет с книгами. С необычайным интересом перелистывал я страницу за страницей. Я держал в руках реликвии "государственных преступников", сосланных в Сибирь. Ни экслибрисов, ни автографов на них не было. Это были маленького размера книги, изящные по оформлению, в переплетах коричневой кожи с золотым тиснением, в хорошей сохранности. В их числе "Маленькая театральная библиотека", изданная в Париже в 1784, 1786, 1787 годах, и "Приключения Робинзона Крузо" в двух томах издания 1827 года. Это типичные карманные книжечки того времени. Развернув маленький сверток, я увидел отличной работы деревянную статуэтку, изображавшую мадонну. Не исключено, что и она попала в Сибирь вместе с декабристами.
Многие годы стояли у меня на полке книги, привезенные из города Читы. Затем я передал их в дар музею в городе Каменка Черкасской области на Украине, где создается специальный отдел, посвященный декабристам.
КНИГА СЕРГЕЯ ВОЛКОНСКОГО
ыло это в 1945 году.
На пятый день после падения Берлина с группой солдат и офицеров я спустился в подземное помещение-бункер, где отсиживались в часы бомбежек фашистские главари.
Отсеки его были завалены ящиками, окованными железными полосами. Некоторые были взломаны. В них лежали новенькие генеральские мундиры, никому теперь не нужные. У стен в полумраке стояли рамы от картин. Полотен мы не нашли. С нескольких рам я осторожно снял наклейки: картины были из наших музеев… За ящиками мы увидели множество книг, в связках и россыпью, альбомов, рукописей, журналов и газет на всех языках Запада и Востока. Валялись здесь древние рукописи на арабском и персидском, греческом и латинском — с чудесными миниатюрами тончайшей работы.
На многих книгах я заметил печати полковых библиотек частей старой русской армии и книжные знаки владельцев помещичьих усадеб.
Осторожно поднял я один томик в переплете из коричневой кожи, с золотым тиснением и надписью: "Р. М. Gagarin".
Это был "Военный устав прусского короля Фридриха" на французском языке, изданный в Лейпциге в 1759 году, второй том. На титульном листе у обреза книги стоял штемпель: