Одета Инга Владимировна была не в домашний халат и отнюдь не в черную траурную одежду, как требовало того трагическое происшествие. На ней была темно-синяя слегка расклешенная юбка, легкая блузка малахитового цвета, поверх которой был надет атласный жакет с расширенными карманами и подплечниками. На шее в один узел был повязан белый шарф из тончайшего капрона. В руках Полякова держала небольшой берет и миниатюрную кожаную сумочку-конверт, куда кроме зеркальца, помады и небольшого флакончика духов мало что еще могло поместиться. На стройных ногах надеты чулки из тонкого фильдеперса, которые можно было купить исключительно на черном рынке за баснословные деньги, и босоножки на платформе.
— Здравствуйте, Инга Владимировна. Я — майор милиции Щелкунов, — показал Виталий Викторович свое удостоверение. — У вас найдется для меня немного времени?
Молодая женщина либо куда-то собиралась и визит милицейского майора нарушал ее планы, либо кого-то ждала и приоделась как раз к его приходу. Было заметно, что появление майора милиции никак не укладывалось в ее планы. Инга Владимировна слегка смешалась, но быстро взяла себя в руки и спросила:
— Вы, кажется, присутствовали на допросе, его ваша молодая сотрудница проводила.
— Присутствовал.
— У вас ко мне остались какие-то вопросы?
— Кое-что осталось, — ответил майор, продолжая разглядывать хозяйку квартиры.
— О чем вы хотели бы со мной поговорить?
— Я бы хотел поговорить с вами о вашем погибшем муже. Понимаю всю тяжесть вашей утраты, но что поделаешь, служба! Мы должны разыскать убийцу. И желательно сделать это как можно раньше.
— А можно вы зададите мне ваши вопросы немного попозже, — без всякой просительной интонации произнесла Инга Полякова. — Мне надо дослушать радиопостановку.
Только сейчас Виталий Викторович обратил внимание, что на кухне репродуктор передает радиоспектакль «Собака на сене» Лопе де Вега. Спектакль уже заканчивался, и слуга Тристан в исполнении лауреата Сталинской премии первой степени Бориса Толмазова уже выдал своего хозяина за исчезнувшего двадцать лет назад сына графа Людовико Теодоро, а далее… Диана, графиня де Бельфор, отказывается воспользоваться благородством Теодоро и тверда в своем намерении стать его женой. Счастью графа Лудовико нет предела: он не только отыскал сына, но обрел еще и дочь…
— Мы можем послушать вместе.
— Присаживайтесь, пожалуйста.
Майор Щелкунов послушно устроился на предложенном стуле и вынужден был дослушать радиоспектакль до конца. «Весьма необычно вдова Константина Полякова проводит дни траура. Есть такая оперетта Франца Легара “Веселая вдова”, — подумал он, продолжая разглядывать дорогостоящий парадный наряд хозяйки квартиры. — Уж очень она на нее похожа!» У него уже не оставалось никаких сомнений в том, что Инга Полякова не только не опечалена гибелью мужа, но явно удовлетворена трагической развязкой. «А может, смерть мужа прошла не без ее участия? — снова подумалось майору. — Не одеваются столь роскошно в дни траура. Как-то уж очень неприлично… Пусть даже если она совсем не любила своего благоверного».
— А вы ведь не любили своего мужа, верно? — спросил он после того, как завершился спектакль. Чего ходить вокруг да около — вдова заслужила такие вопросы.
— Не любила! — почти выкрикнула Полякова и с вызовом посмотрела на Виталия Викторовича. — Так бывает, знаете ли… Или это запрещено?
— Что же тогда жили с ним, если он был вам в тягость? — задал следующий вопрос Щелкунов, прекрасно понимая, какой его ожидает ответ.
И когда женщина заговорила, он понял, что не ошибся в своих предположениях. Как-то уж все они, эти «несчастные» женщины, обремененные нежелательным замужеством, предсказуемы.
— Глупость совершила по молодости. Не за того замуж вышла, а потом уже что-то менять было поздно, — мельком глянула на него Инга Полякова и стала говорить то, о чем Виталий Викторович уже и сам догадался: — Поначалу все было прекрасно, можно даже сказать, что я была счастлива. Затем война грянула, сынишка родился. А каково одной с ребенком мыкаться, тем более во время войны безо всякой поддержки… Вы знаете? — добавила она таким тоном, словно это именно майор Щелкунов был виновником всех ее переживаний и невзгод и теперь ему персонально надлежало отвечать за все лишения, выпавшие на ее незавидную бабью долю.