Внимание Петренко привлек нарастающий шум, несущийся со склонов гор.
— Неужели это вода? — спросил он себя в недоумении.
Словно отвечая на его вопрос, глухо проворчал раскат отдаленных ударов, и, поднимая белые фонтаны пены, запрыгали по воде глыбы катящихся камней.
— Вот так штука! — сказал Петренко поднимаясь.
Надо было трогаться — и немедленно, чтобы не догнала вода, несущаяся яростным потоком в долину. Петренко оценивающим взглядом посмотрел влево. От места, где он находился, до опустевшего ложа потока было не более двух километров. Здоровому человеку пробежать такое расстояние было делом пятнадцати минут. Петренко это казалось тяжелой задачей, требовавшей нечеловеческого напряжения. Он посмотрел на часы — двадцать минут шестого. “За час доплетусь”, — решил он и направился к югу вдоль кромки сушняка.
В движении боль становилась как‑то менее заметной. Петренко шел, считая шаги, чтобы отмечать пройденное расстояние. Двадцать, тридцать, пятьдесят… Он шагал, стиснув зубы, посматривая на часы. Сто шагов прошел он за пять минут. Но взятый темп был слишком тяжел, хотя замедлять его было опасно. Шум воды все усиливался. Пробегали мимо неведомые животные, спасаясь от наступающей опасности.
Больно ударив по ногам Петренко, метнулась огромная змея. Петренко шел, не глядя по сторонам, считая шаги. Двести восемьдесят, триста… Пот катился по его лицу. До подъема было еще далеко. Какой‑то странный мохнатый зверь с острой мордой, похожий на гигантскую крысу, с пронзительным писком проскакал мимо. Уже блеснули багровые лучи заходящего солнца в пене воды, разливающейся по долине. Петренко считал шаги… Девятьсот двадцать один, девятьсот двадцать два… Нога онемела и налилась жаром. Все тело требовало отдыха. На тысяча пятисотом шаге Петренко остановился и перевел дух.
Вода клокотала совсем близко. Петренко тщательно измерил взглядом расстояние, оставшееся до подъема, и покачал головой. Обернулся к западу, навстречу бурлящей за альпийскими лугами воле. Вдали, в просветах между гигантскими растениями, мелькнуло какое‑то неясное движение — словно серая тень метнулась в зелени кустов. Послышался легкий топот. Все ближе… Петренко смотрел, слушал в недоумении. Еще секунда — и целое стадо обезумевших от страха исполинских зайцев промчалось мимо него. Миг — и они скрылись в зарослях сушняка, с треском разбрасывая стебли огромными задними лапами.
Петренко перевел дух и побрел дальше. Первая струйка воды медленно просочилась между камнями в двух шагах от него. Петренко открыл новый счет.
— Сто двадцать два, сто двадцать три… — считал он вслух. — Сто двадцать четыре, сто двадцать пять Стоп!
Небольшая пауза. Вода уже бурлила под ногами, перехлестывая через ботинки. Силы покидали Петренко. Он с трудом сдвинулся с места И вдруг сквозь шум потока услышал отчетливый звук выстрела. Один, другой, третий — перебивая друг друга, выстрелы заметались по ущелью.
— Ого–о-о! — закричал Петренко. Ответа не было. Он вытащил пистолет и выстрелил в воздух. Постоял минуту прислушиваясь. Вода прибывала. Мутные потоки били ему по щиколоткам. Необходимо было двигаться как можно скорее. Петренко выронил свою палку, и ее унесло потоком, раньше чем он успел нагнуться. Он брел, шатаясь и хватая руками воздух. Силы его покидали, но он не сдавался.
— Сто тридцать один! — выдавливал он из себя цифры счета. — Сто тридцать два!
Больная нога словно налилась свинцом. Вода бурлила уже около колен. Петренко поднял голову, осматриваясь, и увидел человеческие фигуры. Его метнуло к ним навстречу. Но уже туман спускался на утомленное напряжением сознание. Последнее, что запомнил Петренко, было побледневшее, взволнованное лицо Жени. Потом все исчезло. Его подхватили и понесли через стремительно несущийся поток.
10
В ЯСНЫЙ осенний день у входа в Зоологический музей Московского университета остановились трое.
— Сюда? — спросил один — широкоплечий, с шапкой курчавых чуть седеющих волос над загорелым лицом.
— Боже мой, Григорий Степанович, — с негодующим выражением лица отозвалась девушка, сверкнув темными глазами. — неужели вы здесь никогда не бывали?
— Каюсь, не приходилось, — усмехнулся курчавый. — Ведь я же агроном и как ни уважаю университет, но за все время учебы в Тимирязевской академии мне ни разу не посчастливилось побывать в Зоологическом музее.