«Хоть он и кажется святым, а всё же толковый человек», — подумал доктор, с нетерпением ожидая его возвращения.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Маргита Орловская, возвратившись после своего первого посещения церкви в Боровце, вместо дедушки нашла лишь его рукой написанную открытку, в которой он сообщал ей, что с утренней почтой получил письмо и что определённые обстоятельства потребовали его отъезда в Орлов.
— Почему он меня не послал? — сердился Адам, только что вернувшись из Подолина.
— Ведь я был ещё дома, когда почта пришла.
Из-за всего этого Маргита забыла постигшее её разочарование в Церкви. С какой радостью она отправилась туда и как была рада, что дедушка ничего не имел против. Она надеялась насытиться Словом Божиим. Первое неважное впечатление произвело на неё плохое пение, при котором можно было уснуть. Она удивилась, что учитель Галь так бесчувственно может играть. Затем на кафедру поднялся пастор О., мужчина приятной наружности, но болезненного вида. Говорили, что он только на прошлой неделе вернулся из Верисхофена, где лечил свой ревматизм. Маргита сочувствовала ему. Было заметно, что ему при пении литургии не хватало воздуха и трудно было вести богослужение. Маргита плохо понимала, что он говорил. Это было не по-словацки и не по-чешски. Ведь она часто слышала, как барон Райнер говорил на чешском языке.
В церкви она посмотрела на слушателей. Они дремали на скамьях. Когда он повышал голос, они вздрагивали, а потом снова засыпали.
Молодая женщина почувствовала пустоту в своей душе, особенно во время длинных молитв. С радостью она пришла, но с радостью она и вышла из церкви. «Когда пастор поправится, будет лучше, — подумала она, — невозможно, чтобы евангельское богослужение было таким…»
Когда Маргита проходила мимо дома пастора, со двора до неё донёсся довольно резкий женский голос, бранивший работника не самыми изысканными словами. И это в доме пастора, и в воскресенье. Она намеревалась войти и представиться, но раздумала. Печальной и опустошённой она вернулась домой.
Здесь ждали её обычные обязанности. Отец с братом и его другом не захотели прийти к обеду, но, несмотря на то, что она распорядилась, приготовленная пища не была ещё отправлена к ним, так что ей самой пришлось взяться за дело и упаковать её в корзины.
— Скажи, что я приеду сразу после обеда, — приказала она слуге.
Обедали они впервые вдвоём с Адамом. Он тоже был расстроен: вчера в Подолин прибыл сундук с египетскими древностями, который был повреждён, и в нём недоставало нескольких драгоценных вещей.
Маргита приняла искреннее участие в этой неприятности мужа.
— Что скажет доктор Герингер? Он сна лишится от горя. Именно то, что пропало, для него было так важно! — сокрушался молодой Орловский.
— А ты точно знаешь, что всё было положено в ящик? Может быть, вы что-нибудь забыли? — предположила Маргита.
— Забыли? Не думаю. Доктор сам всё упаковывал. Но ты права, может быть, недостающее находится в сундуке, который он взял с собой. Было бы это так!
— Господь даст, что так и будет, — проговорила Маргита, успокаивая мужа.
— Я не успокоюсь, пока не буду уверен, что всё в порядке. Я сегодня ещё отправлюсь в Подолин и проверю опись вещей, находящихся в ящике. Пусть Никуша меня сегодня извинит.
— О, он поймёт! Ты только завтра утром вернёшься? Верхом поедешь?
— Нет, я вернусь ещё сегодня вечером. Но ужинать меня не ждите, если опоздаю. Маркиза я сегодня утром вовсе не видел. Он был занят, и я сразу пошёл в комнату, отведённую мне и доктору Герингеру, чтобы посмотреть вещи,
— А Тамару ты тоже не видел?
— Когда уходил, видел. Она передавала тебе привет и ждёт тебя завтра. Я застал её за запретным делом: она читала книгу, которую якобы ты ей дала.
Маргита покраснела.
«Верно, чтение ведь вредно её глазам. Но Иисус Христос сделает так, что она не пострадает от этого», — подумала она.
— Но ты мне ещё не рассказала, как было в церкви, — переменил Адам тему разговора.
Ему не хотелось говорить о Тамаре Орано. Он всё ещё видел укор в её красивых голубых глазах и слышал, как она сказала:
«Маргита так хороша и добра, радость — дышать с ней одним воздухом, а вы отказались от неё!». Он знал теперь, что Тамара была права, поэтому ему и не хотелось об этом думать.
— Как ты провела время? — повторил он вопрос.
— Я в церковь ходила не время проводить, — сказала она почти печально.
— Прости, я не так выразился. Я хотел спросить, нашла ли ты то, чего искала? Я однажды был случайно в евангелической церкви в Т., но сухое, скучное богослужение меня нисколько не удовлетворило. Там пели, будто тянули резину; казалось, не будет конца. Священники что-то читали, а затем была проповедь. Я едва выдержал до конца. Верно, меня звон колокольчиков и вся эта мишура в нашем богослужении не трогают, но зато хоть хорошо поют и можно на что-то посмотреть, развлечься.
— Да, развлечься можно в вашей церкви, но больше ничего, — вскипела Маргита.
Слова Адама обидели её. Хотя, вспомнив сегодняшнее богослужение, она должна была согласиться с ним.
— О, кто всему этому верит и хочет быть благочестивым, тот у нас скорее найдёт нужное ему. Скажи мне только, чем евангелический христианин докажет, что он благочестивый и добрый христианин? Католик даёт пожертвования, поклоняется святым, делает добрые дела, соблюдает пост, заказывает молебны за бедных и умерших. А чем докажешь ты, что ты добрая евангелическая христианка?
Щёки молодой женщины раскраснелись.
— Тем, что я так стараюсь жить, как это повелеа Христос; что я люблю и прощаю.
Он посмотрел на неё долгим взглядом. Вот что её так украшало
— она хотела любить и прощать.
— И ты думаешь, что всегда можно любить и прощать?
— Христианину, живущему по заветам Христа, — да, ибо Он говорит: «Слова, которые говорю Я вам, суть дух и жизнь».
— Ну, если твоё убеждение основывается только на этих словах, то ты можешь придерживаться их так же, будучи католичкой.
— Возможно, но ваша церковь насилием доказала, что нет в ней любви Христа.
— Докажи своё утверждение! — сказал он, покраснев.
— Очень легко! Разве не Рим сжёг на костре лучших своих сыновей, например:
Гусса, Висгардта и тысячи других мучеников
— Не мучеников он сжигал, а еретиков. Я могу согласиться, что в то варварское время, к сожалению, такие насилия имели место, но это происходило от темноты, непросвещенности. Однако я не соглашусь с тем, что в нашей церкви нет любви. Я хотел бы знать: чем евангелическая церковь доказала, что в ней живёт тот Дух, который, как ты говоришь, подкреплял мучеников в их вере? Я знаю много евангелических эгоистов, мошенников, неверующих и прочих. Но никогда мне не случалось замечать в вашей церкви любви и согласия, а напротив — ссоры и раздоры. В нашем правительстве имеются и евангелические христиане; но скажи мне, что, они сделали хорошего? Я считаю, что дело не в учении, не в церкви, не в убеждении, а в самом человеке, в его стремлениях.
— Нет, Адам, если человек хочет жить счастливо и для блага других, то это счастье должно быть в нём. Но оно не творится самим человеком. Свет и счастье — во Христе. Христос должен жить в человеке. Это Он жил в мучениках. Он и в нас, во мне хочет жить. И как цветок раскрывается лучам солнца, так и я раскрыла своё сердце Свету, и Он теперь освещает его. Я не могу остаться католичкой, потому что мне доступ ко Христу был бы закрыт. У вас так много святых: матерь Божия, отцы церкви, папа, епископы и так далее — один над другим, а об Иисусе Христе и речи нет.
И всё же без Него нет спасения. Я могу и хочу служить только Ему за меня; Ему, Который оберегал меня, когда отец и мать оставили меня, хотя я Его не знала, и Который теперь раскрылся мне во всей своей красоте и святости. Я согласна, что евангелические не живут так, как бы им надлежало жить, и что это уже не прежняя церковь. Но евангелическая церковь не запрещает читать Слово Божие и не распространяет заблуждения и суеверия. И у кого Слово Божие, тот может увидеть свет и стать счастливым навеки.