Девушка покачала головой, задумавшись.
— Я как моряк, увидевший вдали свет, но не различающий ещё суши и не знающий, где ему бросить якорь. Как ты нашла в Библии свет, который ты раньше не знала, так и я верю, что найду его, и думаю, что тогда тоже пойму то, о чём ты сейчас говоришь.
«Ах, — вздыхала Маргита в душе, — она меня не понимает, потому что ничего не знает об Иисусе Христе! Мне было легче: мать моя перешла в евангелическую церковь, и я в школе учила Слово Божие. Нужно иметь терпение».
Маргита попросила показать ей парк. Там Тамара, собирая для неё букет цветов, рассказывала Маргите, как она размышляла о сотворении мира. Маргита стала фантазировать и, сравнивая Подолинский парк с райским садом Едема, заговорила о том, какими счастливыми, наверное, были в нём Адам и Ева, где их посещал Сам их Господь и Творец, и какими несчастными — когда согрешили. Они не только должны были оставить райский сад, но Бог их покинул,
Маргита сама не знала, откуда у неё брались слова. Словно кто-то зажёг свет в её сердце, и она должна была зажечь его в сердце своей милой соседки. Она рассказывала ей об Иисусе Христе, о том, Кто поразил змея в голову.
— Знаешь, Тамара, между падшим человеком и святым Богом стал грех, и поэтому человек не мог вернуться к Богу. Но пришёл Иисус Христос и победил грех, омыл нас кровью Своей от грехов, в кто в Него верит, снова может прильнуть к Нему, к сердцу нашего любящего Отца. И Господь Иисус Христос говорит: «В доме Отца моего обителей много; а если бы не так, Я сказал бы вам: Я иду приготовить место вам. И когда пойду и приготовлю вам Место, приду опять и возьму вас к Себе, чтобы и вы были, где Я». Так Маргита разъясняла Тамаре, что она сама узнала из Библии. Теперь, когда Дух Святой помог ей всё это вспомнить, она этим воспользовалась. Чем больше она говорила, тем светлее становилось в её душе, но не только в её душе. Сначала Тамара только слушала, но потом она начала задавать вопросы, один за другим.
Так за беседой они обошли весь парк и теперь приближались к дому. Навстречу им уже шёл маркиз Орано, и Тамара радостно обняла своего отца. Но почему он так пристально смотрел на миловидное радостное личико Маргиты, пока Тамара их не представила друг другу, и Маргита, несколько смущённо, не извинилась за своё посещение?
— Зачем вы извиняетесь, сударыня?
Маркиз поспешил уверить её, что она у них всегда желанная гостья, хотя её посещение для него было неожиданностью, так как Адам Орловский его не предупредил.
— Адам и не знает, что я здесь, — сказала Маргита краснея. — Мы, собственно, хотели встретиться с Тамарой только завтра, но я так заскучала по своей дорогой соседке, что забыла обо всём и поспешила сюда.
За эти слова маркиз поцеловал Маргите руку. Они его так обрадовали, что он этого не мог скрыть. Он повёл дам к дому, так как сам вышел лишь для того, чтобы посмотреть, что делает Тамара.
Вскоре пришли и обе компаньонки. Обрадованные неожиданным посещением, они все вместе направились к пану Адаму, чтобы осмотреть его запылённые сокровища. Он чуть было не сломал один из драгоценных предметов, когда перед ним неожиданно появилась его прелестная Маргита.
По-разному оценили посещение Маргиты управляющий Зарканый, его жена и дочери. Однако одно они заметили всё: хоть её первое посещение было и не ко времени, оно всё же явилось как бы светом благотворным, лучи которого оживили весь Подолин, даже самого маркиза.
Когда они вечером возвращались домой, до креста их провожали не только три дамы, но и сам маркиз. Там произошла ещё одна неожиданная встреча. На ступенях у креста, беседуя, сидели Николай Коримский и доктор Лермонтов, а Коримский стоял, прислонившись ко кресту.
Маргита была счастлива, что она здесь, среди этой чудной природы, так непринуждённо могла познакомить своего отца и брата с отцом Тамары.
— Если бы мы знали, что ты; идёшь в таком почётном сопровождении, мы бы не беспокоились о тебе, — сказал, пан Коримский.
— Неужели вы подумали, что мы отпустим Маргиту одну? — просила Тамара.
— Милостивая сударыня нас слишком обрадовала своим посещением, чтобы не воспользоваться возможностью проводить её, когда рядом нет её законного защитника.
— А обо мне дядя и не подумал, — пошутил Адам.
— Мы могли бы здесь ещё немного погулять, — предложила Тамара и подала руку Николаю Коримскому.
Она увела его несколько в сторону, чего остальные в разговоре не заметили.
Там они остановились, и её голубые печальные глаза с нескрываемым сочувствием смотрели в его прозрачно-бледное лицо. Она заметила сразу, что он выглядел ещё бледнее и почувствовала в сердце своём незнакомую боль.
— Не хуже ли вы себя чувствуете, пан Коримский?
Он покраснел от счастья.
— Слава Богу, нет, — он поднёс маленькую её руку к своим губам.
— Но вы так печальны…
— Вам кажется?
— Я это вижу и мне больно от этого. Мы, Маргита и я, и все так счастливы, а вы нет. Не может ли Иисус Христос, в Которого вы верите, утешить вас?
— Это Он может, маркиза Тамара. Он меня уже утешал и в будущем не оставит меня.
Я только должен верить, что-то, что Он делает — хорошо, даже если мы Его и не понимаем.
По тону его голоса она убедилась ещё больше, что у него какая-то скорбь, и она ему сочувствовала.
— А вы мне не можете сказать, что вас угнетает? Я Маргите не расскажу, — просила она, привыкшая повелевать.
Снова он привлёк её руку к своим губам.
— Я благодарю вас за ваше участие, но этого я не могу сделать. Бывают вещи, которые нужно оставлять при себе. Это тот крест, о котором говорит Иисус Христос: «Кто не берёт креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня».
Подошли остальные, и разговор прервался. Но в сердце девушки всё ещё звучали слова и печальный голос юноши. А он в самом потаённом местечке своего сердца сокрыл драгоценное воспоминание о чистосердечном сострадании девушки.
В радостном настроении маленькая компания распрощалась и разошлась. В Горке ждал их посланец с телеграммой, адресованной Коримскому: «Если возможно, приезжайте все в Орлов. Если всем невозможно, пусть приедет Маргита ночным поездом. Николай Орловский».
— В Орлов? Что это значит? — воскликнул Адам.
— Не с дедушкой ли что-нибудь случилось? — забеспокоилась Маргита.
Коримский ещё раз внимательно прочитал телеграмму. Никто не обращал внимания на юношу, который прижал руку к сердцу, С поникшей головой он вышел из салона. В спальне Маргиты он бросился на колени, и, уткнувшись лицом в подушки, тихо зарыдал.
«Она уже там, матушка моя. И если нас всех зовут, значит, она близка к смерти. О, я это чувствовал сегодня весь день. Нас всех: отца, меня, Маргиту просят прийти. Что на земле не могло жить в мире и согласии, смерть соединит. Но вечен ли будет этот союз? Ах, я должен убедиться, в Господе ли она умрёт. Как бы меня здесь не оставили! О, Господь мой! Если отец мой мне не позволяет жить для Тебя, то дай мне умереть вместе с матерью?»
— Никуша, что ты здесь делаешь? — услышал он вдруг над собой голос сестры.
Нежная рука обвила его шею.
— Ты плачешь? Отчего? Что с тобой случилось?
Юноша вскочил и заключил свою сестру в объятия. Слёзы блестели ещё в его глазах.
— Маргита, нас зовут к маме, она смертельно больна.
— К кому?.. ~ переспросила Маргита, бледнея.
— К маме.
— Никуша, как она может быть в Орлове?
— Маргита, разве у неё там нет отца? Разве там нет места для неё? О, дедушка добр! Он взял её к себе из той комнатки. Ты знаешь, Маргита, тот домик на Орловском переулке, где проводятся собрания? В том доме находилась наша Мать. Сегодня уже третий день, как она там лежит тяжело больная. За ней ухаживает