— Если хочешь, я её приведу сюда, когда она завтра приедет ко мне.
— Ты думаешь, она захочет сюда прийти?
… — Конечно, она всегда о тебе спрашивает.
— Но мне неудобно здесь её принять!
— Почему неудобно? Она ведь знает, что ты болен. Я сейчас пойду посмотрю, не нужно ли вам чего-нибудь по хозяйству, а потом зайду к дедушке. Затем сразу напишу письма отцу и пану, Урзину. Помолись за меня, Никуша, и спокойной ночи! Передай привет Степану и Петру, если придут.
Они поцеловались, и она ушла. Никуша остался один.
«В ней сейчас происходит та борьба, которая у нас уже позади,
— повторил он про себя слова Маргиты, — а Аурелий мне этого не сказал. Он её каждый день может видеть и говорить с ней, Маргита — каждый второй день… Адам, дедушка — все, кроме меня… И что в этом странного, что именно ты её не можешь видеть?»
Молодой человек спрятал лицо в подушку и представил себе — ах, уже в который раз! — как там, у гроба матери, к его руке прикоснулась маленькая нежная рука и как её глаза сочувствующе смотрели на него. «Тамара, вы тоже пришли?» — спросил он тогда. — «Как я могла не прийти? У вас такое горе…» Почему молодой человек не мог забыть те слова? И что это было за лицо, которое он так часто видел во сне?
«Почему я постоянно думаю о ней? Ведь я её так мало знаю, — подумал он опять. — Все уже имели возможность лучше познакомиться с ней, кроме меня».
На этот вопрос юноше никто не мог ответить. Только кукушка вдали размеренно куковала, словно она хотела на что-то обратить внимание юноши.
Недалеко от него, на другой стороне дороги, по которой ушла Маргита, вдруг раздвинулись кусты и в их зелени появилась всадница, вся в белом, как видение. Глаза её были опущены, она ехала задумавшись. Но голос кукушки отвлёк её от размышлений. Она подняла глаза — и румянец залил её прелестное личико. Её синие глаза засветились от счастья. Казалось, ей хотелось пришпорить коня, однако она вовремя сдержалась. Соскочив с коня, она привязала его к дереву и осторожными шагами приблизилась к месту, где отдыхал Николай.
Четыре недели прошло с тех пор, как она впервые разговаривала с Николаем Коримским. Много пережила девушка за это время. Великое, о чём душа её никогда не мечтала, открылось ей.
Хотя познанная Истина ещё не освободила её, она уже ходила в свете. Благодаря точному выполнению назначений доктора Лермонтова и особенно благодаря тому, что она каждый день помогала садовнику в работе, о чём отец её ничего не знал, она физически всё больше крепла, так что могла уже делать довольно длительные прогулки без усталости. В течение этих четырёх недель она ещё ни разу не теряла зрение, хотя много плакала — сначала над матушкой Маргиты, потом из-за ухудшения состояния здоровья Николая и, наконец, в эти последние дни о том, что её отец вырастил её без Бога, без Иисуса Христа. Он и сейчас, как только речь заходила о Боге, не давал ей слова сказать. Казалось, что дорогое имя Иисус было ему ненавистно.
Вообще-то она всегда шла к нему со всеми своими проблемами. Но в этой борьбе, когда ей казалось, что она одна из тех неразумных дев, которых не пропустили на брачный пир и которые никогда не увидят Небесного Жениха, — она к нему идти не могла.
К тому же её всё время мучило желание, хотя бы на миг увидеть Николая Коримского. Через день она приезжала в Горку с намерением попросить Маргиту пойти с ней к нему, но ей не хватало смелости произнести эту просьбу.
Сегодня же её желание превозмогло всё. Ей хотелось хотя бы проехать мимо того места, где он жил. Может быть, доктор Аурелий окажется на улице и пригласит её войти? И вот она нашла Николая здесь одного в лесу!
Она сделала всего несколько шагов, и листья под её ногами зашелестели. Он повернул голову и радостно воскликнул:
— Пани Тамара!
Девушка поспешила к нему и пожала его протянутые руки, не в состоянии произнести ни слова.
— Как вы сюда попали, сударыня? — спросил он удивлённо и обрадованно. — Вы появились так неожиданно, как фея из чашечки лилии, чтобы осчастливить несчастного странника, который даже не в состоянии достойно её принять.
— О, не говорите так, мне больно от таких слов. Мне ничего не надо, только хоть раз увидеться с вами.
Она склонила головку, как насытившийся солнечным светом цветок, и присела на рядом стоящий пень. Он гладил её руки и прижимал их к своим губам. Вокруг стояла сказочная тишина.
Весна в природе уже прошла, но в сердцах этих молодых людей она только начиналась. Они не могли сказать, откуда явилось к ним счастье, они знали лишь, что оно пришло.
— Вы мне ещё не ответили, Тамара, как вы сюда попали? — умоляющим тоном спросил её юноша.
— Я пришла к вам.
— Намеренно, ко мне? — с сомнением в голосе произнёс он.
Он приподнялся, чтобы лучше видеть дорогое лицо. Она посмотрела на него и словно вернула ему силу жизни.
— Да, я должна была, наконец, увидеть вас.
— И почему вы раньше не пришли? О, как я надеялся, что вы придёте! Я тосковал по одному лишь взгляду ваших милых глаз, а вы всё не шли!
Юноша сам не знал, какие чувства выдавал его голос. Он отпустил руки девушки. Она их сложила на груди, и слёзы заблестели в её глазах.
— Я не знала, — сказала она, — я днём и ночью о вас думала и много плакала. Но так как меня никто к вам не приглашал, я не знала, думаете ли вы обо мне.
— А если бы вы знали, как я по вас тосковал, вы бы пришли?
— Не спрашивайте меня об этом!
Она опустила голову, и в лесу долго было тихо.
— Я благодарю вас, Тамара, — прервал Николай молчание. — Вы видите моё состояние. Я очень медленно возвращаюсь к жизни. Но благодарение Иисусу Христу за это! Однако мне очень хочется знать, что вы пережили во время моего отсутствия. Не буду ли я слишком смел, если попрошу уделить мне немного времени и частицу того счастья, которым вы одариваете моих родных, общаясь с ними? Вы выполните моё желание?
Она снова положила свою руку в его.
— Если хотите, я немного побуду у вас, — сказала она решительно, — и я расскажу вам всё, что вы хотите знать.
Она начала рассказывать, не замечая, как летело время. Она говорила о своих скорбях и сомнениях. Николай также с жаром рассказывал, как он на пороге смерти познал любовь Бога и Иисуса Христа и какую любовь он теперь чувствует к людям. Он ей сказал, что если Иисус Христос в последний час принял его мать, то Он и её примет, у которой ещё вся жизнь впереди. Но он также подбадривал её, не медля отдаться Ему.
Разгорячённые беседой, они вдруг услышали чьё-то приветствие.
— Степан, это ты!? — воскликнул Николай обрадованно.
Маркиза удивлённо смотрела, как он подал руку молодому христианину и как они по-братски поцеловались. О чём они говорили между собой, она не понимала. Но потом незнакомец обратился к ней на хорошем немецком языке.
Он спросил её, пришла ли она тоже порадоваться милости Иисуса Христа над паном Коримским, улучшению его состояния здоровья?
Она утвердительно кивнула.
— Маркиза по доброте сердца своего пришла, чтобы со мной порадоваться, хотя я ей ещё никогда не сделал ничего доброго, — сказал Николай, улыбаясь, и серьёзно добавил, что она не может поверить, что Иисус Христос её любит, потому что до сих пор не знала Его.
Тамара испуганно посмотрела на своего друга: зачем он говорил молодому крестьянину об этом?
— О, это легко понять, — ответил тот с серьёзным видом. — Со мной было то же самое: я думал, что невозможно, чтобы Иисус Христос меня полюбил. Я хотел сначала заслужить Его любовь и поторговаться с Ним. Однако с Ним это невозможно: Он ничего не продаёт. Он только дарит.
— Слышите, Тамара? — спросил Николай, наклоняясь к задумавшейся девушке.
— А я с Ним и не торгуюсь!
— Нет, вы только говорите: «Вот, Господь, Тебе за то, что Ты мне дал другое…»
— Ну и как вы потом могли поверить и понять, что Он вас любит? — обратилась она к Степану.
— Понять я этого до сих пор не могу, — ответил парень, качая головой, — и чем дольше я Его знаю, тем менее я понимаю, за что Он меня любит, точно так же, как я не могу понять, почему для меня солнце светит и чем я заслужил столько разных благ. Я просто поверил и убедился в этом.