Аурелий хотел проводить друга до станции, но тот не согласился.
— Никуша тоже захочет поехать с тобой, а ему нельзя долго быть на жаре.
— Тогда с Богом, брат мой!
Мирослав наклонился ещё раз из повозки и обнял Николая на прощание.
— С Богом, Маргита!
Он поцеловал руку молодой женщины, помахал всем шляпой.
И те самые горячие кони, которые однажды в зимний вечер при везли Маргиту со станции, когда она на мосту впервые увидела Урзина, которого пожалела, потому что он в такую плохую погоду и в такой плохой одежде шёл пешком, унесли его на станцию. Та картина так живо предстала перед её глазами, что она не могла удержаться и рассказала о ней своим братьям. Долго смотрели друзья вслед повозке, пока она не скрылась из виду.
— Он к нам пришёл пешком, — сказал Никуша, — пришёл бедняком к нам, как казалось. Но он принёс нам, нищим, такое великое богатство.
«А теперь, — думал Аурелий, — он идёт к человеку, от которого он по обещанию своему никогда ничего не хотел принимать. Он с радостной вестью идёт к нему, и я уверен, что Коримский в своей радости не вспомнит о своих намерениях относительно его. Но я с Коримским об этом ещё поговорю! Это дело откладывать нельзя».
Мирослав приехал на железнодорожную станцию, когда поезд уже стоял. Вагон оказался пустым, что его обрадовало. Никто ему не мешал размышлять и делать заметки в своей записной книжке. На станции П. он взял дрожки, чтобы пораньше приехать домой.
— Пан провизор вернулся! — раздалось вскоре по всей аптеке, и все прибежали приветствовать его.
Генрих чуть не плакал от радости, а Ферко прыгал от восторга. Пани Прибовская поспешно начала собирать для него ужин. Каждый хотел ему чем-то услужить. Было заметно, что его везде недоставало и что только теперь люди его по-настоящему оценили.
В своём рабочем кабинете сидел за подсчётами пан Коримский. Услышав стук, он нехотя открыл дверь. Но увидев пришедшего, он обрадовался.
— Урзин, это вы? Но как же так? Ведь ваш отпуск ещё не кончился!
— Добрый вечер, пан Коримский! Я приехал раньше, потому что добрые вести нельзя задерживать.
— Вы несёте добрые вести? Удивительно, что именно вас послали с ними.
Коримский подал Мирославу руку.
— Меня не послали, я сам приехал, потому что знал, что вы сразу же утром поедете в Горку.
— Из-за этих известий? — спросил он удивлённо.
— Да, пан Коримский, позвольте передать их вам.
— Тогда присядем. — Аптекарь указал на место возле себя. — Ну, я слушаю.
— Однажды вы хотели знать, что удручает пана Лермонтова.
Тайна раскрыта, гнёт снят. Из бумаг, которые вручил ему его адвокат, он узнал, что он сын Фердинанда Орловского. При помощи маркиза Орано это дело, которое Аурелий скрывал от своей семьи, раскрылось, и счастливый пан Орловский просит передать вам, что обрёл дорогого внука.
— Лермонтов внук Орловского?! — воскликнул Коримский изумлённо Да, и двоюродный брат Маргиты и Никуши. Они все очень счастливы!
— Тогда вы правы, я поеду к ним!
— Да, конечно! Но я ещё не всё сказал. — Весёлая улыбка осветила лицо Мирослава.
— Пан Коримский, Никуша выздоровел и с каждым днём набирает силы. Вчера он был в Подолине, где даже участвовал в походе, а сегодня утром вернулся счастливым женихом маркизы Тамары Орано. В этом письме вы прочтёте подробное описание счастья, которое Иисус Христос приготовил для Никуши и к которому Он его привёл чудными путями.
Прошло некоторое время, пока пан Коримский пришёл в себя от этих неожиданных известий.
— Прочтите мне, пожалуйста, обратился он к Урзину, — я слишком возбуждён, буквы пляшут у меня перед глазами.
Прослушав письмо до конца, он быстрыми шагами стал ходить по комнате. Едва справляясь с обуревавшими его чувствами, он оставил провизора одного и ушёл в салон. Как камень, свалилось с его души бремя страха за сына.
«Верить в проклятия — это ребячество, — говорил он сам с собой Мой сын не умрёт, нет! Он жив, здоров и женится, и я ему устрою свадьбу в сто раз пышнее моей. Моя невеста была дворянкой, а он женится на маркизе Орано — единственной дочери богатого человека. К чему все эти ненужные опасения? Как исполняются твои пророчества, Боринский? Я вижу моих обоих детей счастливыми».
Весь его вид выражал заносчивое удовлетворение. «Мои поиски были напрасными.
Что это хорошо, я вижу только сейчас. Имя Коримских, которое маркиза Орано готова принять, не должно иметь изъяна! Пусть ушедшее в могилу навсегда останется в ней.
Ведь я и не так уж виноват: Боринский скрыл его от меня. Я уверен, что мой первенец умер, и если бы он был жив, он не нашёл бы места в моём сердце…»
— Позвольте, пан Коримский, — раздался в этот момент голос у дверей. Аптекарь увидел своего провизора. Улыбка нескрываемой благосклонности играла на его устах.
— Что угодно, вестник моего счастья?
Мирослав покраснел.
— Я прошу поручений.
— Каких поручений?
— Позвольте упаковать ваши вещи.
— Ах да, я был бы вам очень признателен.
Коримский передал ему ключи от шкафов. Поклонившись, Мирослав вышел, а аптекарь снова стал ходить по салону.
«Пора, — подумал он, — расстаться с этим хозяйством в аптеке.
Николай может прекрасно жить и без неё. Маркиза Орано не Может быть женой или невесткой аптекаря. Хорошо, что я намеревался уступить аптеку Урзину, и хорошо бы это дело сразу уладить»
Однако до этого не дошло. Когда Урзин вернулся, он сообщил Коримскому, какое приятное поручение дал ему Николай, а именно: приготовить дом для встречи невесты. Это дало мыслям Коримского другое направление.
Поручения, которые получил теперь Урзин, были немалочисленны. Они касались не только внутреннего устройства дома, но и сада с двором. По-видимому, Коримский намеревался показать Орано богатство Николая.
У меня к вам просьба, — сказал Мирослав после окончательного обсуждения поручений.
— Нет такой просьбы, которую я для вас не выполнил бы, — ответил Коримский
— Возьмите с собой пани Прибовскую. Ей обещали, что она сможет навестить свою семью в долине Дубравы, пока господа в Боровце.
— Я не против, но как вы обойдётесь без неё?
— С Божией помощью обойдёмся. И если вы позволите, я попрошу Агнессу X., чтобы она до вашего возвращения замещала её.
— Хорошо. Если вы это уладите, сообщите пани Прибовской, чтобы она была готова.
— Благодарю вас! Спокойной ночи!
— Как вы себе это представляете, пан провизор, чтобы сейчас, когда у вас столько работы, я ушла?
Старая пани Прибовская всплеснула руками, когда Урзин передал ей поручение её господина.
— Тётушка, я Градским уже пообещал, что вы приедете. Или вы хотите, чтобы я нарушил своё слово?
— Но ведь предстоит ремонт всего дома!
Это ничего Господь нам с Агнессой даст мудрости сделать всё хорошо. Вы будете довольны. Кухню вашу мы не тронем. Когда вернётесь, вы её сами приведёте в порядок
— Ах, я с удовольствием поеду, — согласилась она наконец. — Я хоть увижу моего Никушу. Кто бы мог подумать, когда вы пришли к нам, что мы здесь ещё сможем принять невесту? И ещё какую! Я всё ещё вижу её, как она тогда была на похоронах. Но не слишком ли она знатная дама для нас?
Она любит Иисуса Христа, а Он учит Своих детей всему необходимому.
Наконец с приготовлениями было покончено, и Коримский вместе со своей экономкой уехал.
— А теперь за работу! — сказал провизор.
Он собрал слуг на утреннюю молитву, распределил поручения, написал открытку и послал Ферко отнести её Агнессе. Та немедля явилась, и работа закипела.
Дел было немало, если учесть и то, что Коримский поручил провизору привести в порядок и аптеку. С этого он и начал свою работу. Большую часть пришлось выполнять молодому провизору и его двум помощникам, ибо приведение в порядок всех аптечных товаров не каждому можно поручить. Сотни раз приходилось бегать по лестнице вверх и вниз. Но пан провизор и Агнесса помогали им, и молодые ребята даже не чувствовали усталости. За два дня аптека была приведена в полный порядок. Украшенная цветами и декоративными растениями, она могла теперь сравниться с любой аптекой большого города.