«Ну, посмотрим, каков то на деле окажешься», — подумал Сергей Васильевич, угощая «молодого филина» утренним чаем.
— Очень сожалею, что генерал меня разом с вами не послал, а дозволил третьего дня кутнуть, — сказал Паренсов.
— Тогда б голова не болела? — улыбнулся Непейцын.
— Нет-с, я вчера бы утром вам доложил, что надо от Головчиц на Краснополье проселком следовать, чем сократили бы путь верст на шестьдесят. Не угодно ли на карту взглянуть? Мы по двум сторонам треугольника движемся, когда могли бы по основанию пройтить. И при сем еще с театром будущим своим познакомились бы.
Сергей Васильевич посмотрел на карту и увидел, что «филин», пожалуй, прав.
— Что ж, будем впредь советоваться, — сказал он, внимательно глянув на худенькое, немолодое личико поручика.
На походе, оказавшись впереди колонны со своим «вестовым», Непейцын спросил его, каков человек Паренсова.
— В точности как барин: ледащий да обтрепанный, а поклажи всей — мешок да погребец, — пренебрежительно сказал Федор.
Сергей Васильевич хотел ругнуть его за фанаберию, но как раз подъехал поручик.
Еще через два дня дошли до Невеля и встали лагерем на окраине переполненного госпиталями городка. Полк Родионова накануне ушел в поиск. Пока офицеры размещали людей и коней, Непейцын написал письмо дяденьке и приказал кликнуть Кузьму. Сообразив, для чего нужен барину кучер, Федька стал упрашивать послать его, бормотал, что верхом быстрей ехать, что где Кузьме толком рассказать Семену Степановичу про сражения, в которых он-де находился около барина. Поняв, что Федору страсть охота покрасоваться перед ступинскими простреленной шапкой, саблей и боевыми россказнями, Сергей Васильевич отчитал его за зазнайство и отпустил собираться в дорогу, наказав привести из Ступина пристяжную для троечной запряжки, а прежде сборов просить к нему Буткевича и Паренсова.
Только они с майором склонились над картой, как появился поручик и доложил, что казаки ушли по Полоцкой дороге; значит, обходят район с северо-запада, а дорога на Городок свободна.
— Как вы узнали направление их похода? — спросил Непейцын.
— Проехал на обе заставы и обывателей расспросил, — сказал Паренсов. — А еще позвольте доложить, что двадцать шестого числа близ Можайска дано генеральное сражение и нами выиграно.
— А сие откуда узнали?
— С курьером говорил, который к нашему графу проскакал.
— Слава богу! — перекрестился майор. — Что ж еще он сказал?
— Что мы не отступили ни шагу, что потери с обеих сторон страшные — до ста тысяч человек, что князь Багратион тяжело ранен. Больше ничего сказать не мог, так торопился.
— Новость чрезвычайная, — сказал Сергей Васильевич. — Но от Можайска до Москвы только верст сто остается.
— Сто десять, — подтвердил Паренсов. — Вот оттуда и погонит князь Кутузов врагов обратно.
— Но давайте же, господа, обсудим, что нам делать, — сказал Непейцын. — Может, действительно, Григорий Григорьевич, — обратился он к майору, — начать с проездки к Городку? Дать людям и коням нынче отдохнуть, а завтра чуть свет тронуться?
— Позвольте для первого раза взять два эскадрона, а ингерманландцев тут оставить, — доложил Буткевич. — Мы на траве были, а они только с аванпостов пришли.
В то утро всего в двадцати верстах от Невеля передовой разъезд ямбургских драгун встретил взвод французских уланов. После короткой схватки французы повернули коней. Когда подошел отряд, офицер и шесть уланов лежали убитыми. Возвращавшиеся из погони ямбуржцы вели десяток пленных. В кармане офицера нашлось письмо во Францию, помеченное вчерашним числом.
— Противно порядочности в секреты покойника проникать, — сказал Паренсов, пробежав его глазами, — но здесь весьма важное… Вот-с: «Наша бригада и полк пехоты посланы охранять большой транспорт продовольствия, которое интенданты забирают у населения. Мы в дикой стране глухих лесов, красивых озер и угрюмых людей. Чувствуем себя очень тревожно, потому что где-то близко рыщут казаки. Но зато здесь мы и наши бедные лошади наконец-то сыты…» Помечено «деревня Козьяны». — Поручик развернул такую же, как у Непейцына, карту. — Ага, вот Козьяны. Действительно, лесов и озер изобилие… Позвольте еще расспросить пленных.
Один из уланов подтвердил, что сильный отряд стоит уже три дня в деревнях Козьяны и Жильцы, ожидая, когда интендантские чиновники свезут туда собранное в округе из помещичьих и крестьянских амбаров, чтобы конвоировать обоз в Полоцк.
Отправили пленных в Невель и двинулись дальше. Через двадцать верст, в селе Загоряны, взяли спавших на сеновале трех французских пехотинцев. Они показали, что отстали от своих, заблудились в лесу, и повторили уже известное о перевозках муки и овса.