— Но как же теперь вдруг раскошелился?
— О! Я уверен, что от хитрости добрейшего Довре. Он, как непосредственный начальник, ясней других видит мои затруднения. Должно быть, написал отцу, поздравил с кавалером Владимира. А тот и раскис. Подумайте! Сын по ордену сему разом потомственным дворянином стал и, следственно, приобрел право населенным имением владеть, что мечту души его низкой составляет. Да еще генерал, звездоносец, про которого в «Ведомостях» не раз печатали, ему письмо прислал. Ну так на же тебе! Знай нашу щедрость!..
Вскоре Непейцын и Паренсов стали по вечерам выходить в гостиную хозяев фольварка. Старики Сенкевичи еще не оправились от трехнедельного постоя шумных баварцев. Между партиями в пикет, за который садился и поручик, они вспоминали о бесчинствах недавних постояльцев.
— А один капитан, — рассказывал пан Сенкевич, — все твердил, что он потомок швабских рыцарей, и потому требовал особенного вина, парной телятины и тут же очень обидно уверял, что поляки и русские составляют низшее племя, потому что будто бы произошли от татар.
— Ты бы поговорил с господином полковником о Теодоре, — вставила пани Сенкевич. — Можно ли нам быть спокойными?
И тут выяснилось, что за время болезни Непейцына Федор успел крестом на кафтане и пением под звуки гитары вскружить голову горничной Сенкевичей, семнадцатилетней Марыне, которую уверил, что барин даст ему вольную и после войны они поженятся.
Спрошенный Теодор — Федька — ответил, не смутясь:
— А чего же, Сергей Васильевич, плохого? Вы вольную не одному слуге уже дали и опосля войны, на радостях, может, и мне дадите. Да война-то когда еще кончится? — как бы успокоил он Непейцына.
— А ежели скоро, как за границу французов выгонят? — спросил Непейцын. — Ты и вправду готов жениться? А чем кормиться станете?
— Первое, сударь, господин поручик сказывали, что ежели мир сейчас заключить, то Наполеон опять нас воевать придет. Значит, навряд ли скоро замирение будет, — ответил Федор. — А второе, ежели б вы меня на волю отпустили, так разве не дозволите, на девице здешней оженившись, при вас службу продолжать?
«Что с ним толковать! — подумал Непейцын. — Надо скорей пускаться за армией. И здоровье крепнет, и его от греха увезти».
На другой день к тому явилась еще одна побудительная причина. Из Лепеля Паренсову привезли новое письмо от Довре. Прочтя его начало, поручик вдруг встал с кровати, подковылял к сидевшему напротив Непейцыну и расцеловал его:
— Поздравляю от души, хоть и жаль, что после сей вести вскоре разлучимся…
— Объяснитесь, пожалуйста! — недоумевал Сергей Васильевич.
— Да вот-с… — И Паренсов прочел: — «Ежели с господином Непейцыным еще стоите вместе, то передайте ему мои поздравления. Неделю назад пришел высочайший приказ, коим он произведен в полковники, со старшинством с первого октября, и переведен в лейб-гвардии Семеновский полк». Как же мне вас не поздравить? И далее: «Я сообщил о сем по месту его зачисления в нашем корпусе, предоставляя тем другу его, генералу Властову, первому сделать поздравление. Верно, письма наши придут одновременно…» Вот-с, а я и не утерпел, раз прежде узнал. Но и меня поздравьте — с первого ноября я штабс-капитан!
Они снова расцеловались, и Паренсов возвратился на свою кровать, чтобы перечесть радостные для него строки.
«Производство, прием на действительную службу и перевод в старую гвардию самим государем — почетно, слов нет! — думал Непейцын. — Однако, состоя при некоем важном генерале или дежурным офицером в штабе, можно числиться в гвардейском полку, но, будучи полковником гвардии, никак нельзя командовать батальоном в армейских егерях. Следственно, надо ехать прямо к новому месту. А кому я там нужен? В гвардии особая офицерская среда, в которой меня никто не знает. Какую службу в гвардейском полку могу нести я, недавний городничий, а до того командир инвалидной роты?.. И, наконец, откуда такое повышение?.. Допустим, Родионов и Паренсов расписали подвиги, которых не было, граф Витгенштейн поддержал их представление. Но кто подсказал государю такую щедрую награду? Неужели опять Аркащей?»
— Что-то не замечаю, чтоб были обрадованы вестью, — сказал, покосившись на соседа, Паренсов.
— Все хорошо, если бы не гвардия, — ответил Непейцын. — В армейских егерях, у Властова, куда ни шло, а Семеновский полк, где аристократы служат…