— Так что мы к твоей милости с просьбой.
— Говорите, ребята, — разрешил Сергей Васильевич.
— Пришли мы от всех бойцов, — начал цирюльник, — как твое благородие за справедливость уважаем. А ноне ты неправое дело сделал, когда бутошников на нас наслал.
— Так ведь пятеро одного увечили, — сказал городничий.
— А известно твоему благородию, за что его били? — осведомился цирюльник И сам ответил: — У него в рукавице свинчатку сыскали, когда по злобе Степану Филину переносье проломил. Такого и надо бить-колотить, раз правила не сполняет.
— Вот что! — удивился Сергей Васильевич, — Ах, подлец какой!
Оратор оглянулся на товарищей.
— Я ж толковал, что нас послушают, — сказал он. — Они наших делов не знают, вот и мешаются.
— Но постойте, — сказал городничий. — А вот у меня в Туле кучера как убили. — И он рассказал о смерти Фомы.
— Мы за Тулу не ответчики, — пробасил доселе молчавший кузнец.
— У нас до смерти не бьют, — подхватил цирюльник. — Нос расквасят, ну ребро, другое сломят, так заживет ведь. А до смерти редко бывает, и всё за подлость против своего же брата.
— А прошлые разы, когда я людей посылал?..
— И тогда все зря. Как мы обманщика учим, так твоя милость и шлет своих. А у нас другой раз пятак в рукавицу не возьмет.
— Что ж мне, на бой вовсе не ходить? — спросил городничий.
— Нет, ходи, сделай милость, с горушки любуйся, мы не против, и буточники пущай на случай непорядку при народном стечении, но чтоб в драку их не слать.
— А вы мне ручаетесь, что до смерти никого не забьете?
— На том хоть крест поцелуем, — сказал цирюльник.
— Истинно так! — подтвердил пекарь.
— Как бог свят! — прогудел кузнец.
— Да когда народ в раж войдет, то и вас небось не очень слушает, — не сдавался Сергей Васильевич.
— Ничего, нас-то уважат, — внушительно заверил пекарь.
— Ладно, — закончил аудиенцию городничий. — Но помните, коли убьют кого, то, честное слово, от губернатора приказа добьюсь, чтоб вовсе вашу потеху запретил.
В следующее воскресенье, выйдя на берег Ловати, Непейцын только разговаривал со знакомыми да посматривал на сходившиеся на льду стенки и слушал сопровождавшие сражение устрашающие вопли.
— Еще римляне говорили: «Крик разит не хуже меча», — щегольнул ученостью стоявший около почтмейстер Нефедьев.
— И что, ваша милость, кулачное смотрите? — сказал подошедший купец Овчинников. — Дело грубое, суматошное. А нонче редких бойцовых гусаков стравляют. Вот уж что богатыри в песнях…
— Я не прочь поглядеть, — отозвался Непейцын. — Где? У кого?
— У соседа вашего, Ломакина, подле амбара. Я его вчерась спросил: «Чего господина городничего не попросишь?» — «Совестюсь — говорят, они такие благородные, всё книги читают, вечерами мне в окошко видать…» А я ему: «Так они всякий бой должны понимать, как на кулачников кажное воскресенье любуется и ноги в сражении решились…» И время самое бойцовое — гусыни клохчут, яйца кладут, а гусаки в бой рвутся. Ноне будет впервой выставлен, которого из самого Почепа Анисим Глушков привез, две недели его на парной конине держит. Заклады немалые купцы готовят.
— В Англии тоже гусаками занимаются, — сказал почтмейстер.
— Так, может, пожалуете, честные господа? Я туда сейчас иду.
Они поспели к началу боя. Посредине двора была устроена круглая гладкая снежная арена, обнесенная барьером в аршин высотой, сделанным из бересты, укрепленной кольями. Вокруг на скамьях сидели человек тридцать в шубах, шапках, валенках. При появлении гостей все встали. Ломакин засуетился, приказал принести городничему кресло из дому, почтмейстера усадили среди купцов.
Первой парой выпускали почепского гусака против здешнего, который раньше всех побеждал. Оба хозяина бойцовых птиц выложили седому купцу Филиппову по сто рублей ассигнациями заклада. Сидевшие вокруг арены тоже спорили на деньги. Молодцы подали хозяевам гусаков. Они рвались из рук, шипели, вытянув шеи. Почепский весь белый, великолуцкий — с серыми крыльями.
Но вот Филиппов сказал негромко: «Пущай!» — и оба владельца высадили своих питомцев на арену. Гусаки сшиблись грудью, щипля друг друга за шею. Потом отскочили, остановились, как бы прицеливаясь, злобно гогоча, и снова бросились в бой, подпрыгивая, взлетая, норовя вскочить врагу на спину. Пух полетел во все стороны. Великолуцкий боец поскользнулся, но тотчас выровнялся. У обоих уже видна была кровь на перьях. Вцепились друг другу в шею, рвут из стороны в сторону, топчутся по кругу…