Ведь ни на что другое больше не способна.
***
Все еще 2 марта
«Я делала домашку, но зазвонил телефон, и мама сообщила, что после работы они с папой пойдут в кино на вечерний сеанс. Ясное дело, после кино будут посиделки с вином в караоке-клубе.
Мои родители — парочка абсолютно сумасшедших людей. Им по сорок лет, но они до сих пор держатся за ручки, когда идут вместе по улице. Частенько, забывшись, игриво хлопают друг друга по заднице, а то и вовсе начинают лобызаться прямо при мне или посторонних, а я сгораю от стыда.
Мама говорит, что отец — ее смысл жизни, а тот готов носить ее на руках.
Не знаю, рада ли я за них, или этот факт меня все же раздражает.
Мне всего лишь нужно, чтобы мама пораньше вернулась домой, заглянула в комнату и спросила, все ли со мной окей…
Потому что я одинока так, что хочется выть, а счастливый пример отношений, которые мне никогда не светят, буквально выталкивает меня за грань отчаяния.
Я где-то читала, что полноценная, любящая семья — залог счастья и успеха. Но так ли это?
Чем дольше я наблюдаю за предками, тем крепче убеждаюсь, что никогда не найду счастья и не заполню свою пустоту.
Я кидаюсь из крайности в крайность, но не нахожу для себя ровным счетом никакого смысла. Дни меняются, словно череда черно-белых фоток, а я как будто бы и не существую».
Закрываю дневник и, углубившись в содержимое тумбочки, достаю на свет божий огрызки разноцветной пастели. Я рисую счастливых людей, которые докричались до мира, нашли свое место, нашли себя, но от их приторных физиономий становится только тяжелее. И скомканные художества отправляются прямиком в мусорный пакет.
Остаток вечера брожу по квартире. Все здесь наполнено счастливыми воспоминаниями о детстве, которое безвозвратно ушло, и ужасом перед предстоящей взрослой жизнью, в которой уж точно не сбудется ни одна моя мечта.
До предела выворачиваю оба крана, раздеваюсь, с головой погружаюсь в горячую ванну и распахиваю глаза.
Искаженный близорукостью и толщей воды потолок покачивается и мутнеет, легкие нестерпимо горят от потребности вдохнуть.
Паша не собирался становиться моим другом — просто наблюдал, как за диковинной зверюшкой, а я была рада обманываться и на что-то надеяться.
Идиотка. Пустое место.
Я вдруг с обжигающей ясностью осознаю, что мир ни фига не потеряет, если меня не станет. Открытие сталкивает в пучину ужаса, я хватаю ртом воду с привкусом персика и горечи, задыхаюсь, выныриваю, кашляю и реву навзрыд.
Гребаный мир. Гребаная жизнь. Безысходность.
Нужно срочно что-то менять…
Взгляд падает на полочку с шампунями, бальзамами, папиной бритвой и машинкой для стрижки. Среди частокола флаконов и тюбиков сиротливо притулилась коробочка с голубой краской, в прошлом году заказанной в китайском интернет-магазине. Тогда мама пришла в ужас от моих намерений и долго уговаривала не экспериментировать над внешностью:
— Ты сложно притираешься к людям. Это еще сильнее оттолкнет от тебя окружающих и затруднит адаптацию на новом месте! Эль, не дури, ты же хорошая девочка. В конце-то концов, мы с детства тебя не стригли — берегли твои роскошные локоны!..
Зря я тогда послушалась маму — ей, как и всем, на меня наплевать.
— Да ладно? — усмехаюсь своему отражению в островке запотевшего зеркала, и на глазах выступают злые слезы. — Ты серьезно думаешь, что мне нужны эти локоны?
***
«Дорогой дневник! Я только что откромсала волосы, сбрила их с висков и затылка, оставила лишь длинную косую челку и выкрасила ее в ярко-голубой цвет. Родители будут в шоке, но сейчас я иду спать, а утром их шок притупит похмелье».
Глава 2
3 марта, пятница
«Сегодня случилось столько невозможных, странных, невероятных событий, что у меня до сих пор дрожат руки и путаются мысли.
Постараюсь рассказать обо всем по порядку.
Вопреки предостережениям взрослых, с такой прической я выгляжу отпадно.
Новый цвет отлично сочетается с моими необычными глазами. Они у меня реально необычные, совсем как у мамы: большие, грустные, со светло-серой, почти белой радужкой, обрамленной темным ободком».
Черт знает почему, но я весь день горжусь собой: ведь я впервые в жизни решилась на поступок, который заведомо не поймут и осудят. Бросила вызов себе и окружающим, и теперь улыбаюсь как ненормальная. А душу греет воспоминание о несчастных состриженных волосах, спущенных в унитаз.