В этот момент Баг меня отпускает.
— Созвонимся. Пока.
До машины я бреду одеревенев — прямо по перекопанной клумбе и едва взошедшему газону.
Алексей бросает сигарету в урну, раскрывает передо мной заднюю дверцу авто и с глухим стуком захлопывает ее за моей спиной.
На автомате называю свой адрес, и «Лексус» трогается с места.
Баг стоит у подъездной дорожки и улыбается, а мне кажется, что я умираю.
***
23.00
«Дорогой дневник!
Вся эта кутерьма до сих пор продолжает разрывать душу на части, хотя сейчас уже глубокий вечер, я дома, и охрипшие от ора родители, закинувшись транками, мирно спят за стенкой.
Даже их нотации и вопли не смогли до меня добраться.
Я сто раз набирала Багу, но противный женский голос на двух языках сообщал, что абонент в настоящее время не может ответить…»
Зубы стучат, а руки дрожат.
Внезапно я вспоминаю, что точно сможет меня отвлечь от глухой, немой, слепой, отравляющей все живое тревоги и облегчить душевную боль.
Открываю ящик стола, судорожно выискиваю под тетрадками чертово лезвие, заношу острый край над ни в чем не повинной бледной кожей бедра и всхлипываю:
— Баг, скажи, что все действительно хорошо. Появись хотя бы в сети, мне просто нужно знать, что с тобой все в порядке!
Глава 37
10 апреля, понедельник
Все воскресенье я просидела в своей комнате, рисуя в блокноте Бага и периодически обновляя страницу «ВКонтакте», но на ней не происходило ровным счетом ничего.
Утром хмурый отец подкинул меня до школы:
— Эль, хотя бы сегодня попытайся не разочаровать нас с мамой. Иначе возникнут подозрения, что вред моей «ласточке» нанесла именно ты, чтобы сбежать из-под домашнего ареста. Надо еще проверить, с какой сомнительной компанией ты связалась…
— Я тоже тебя люблю, па… Спасибо, что доверяешь, — бурчу и вылезаю наружу с чувством странного удовлетворения оттого, что хоть на время оттянула на себя часть родительского внимания.
Альки в классе нет, и я задаюсь вопросом, правильно ли рассчитала силу удара в той эпичной драке. Может, у нее сотрясение или синяк, хотя, вероятнее всего, дело в любовных страданиях.
К осиротевшей Наде подсела Юлька, обе не удостаивают меня вниманием, но я не расстроена — для паники есть повод посерьезнее. Мне нужны новости о Баге, но их нет — ни хороших, ни плохих, и я ежесекундно дергаюсь, словно наркоман в поисках дозы.
Относительно сносным день делают только заплывшие глаза и огромный синий бланш на роже Паши Зорина. Передвигается Зорин тоже крайне аккуратно, поскольку в пятницу Баг пересчитал ему все ребра.
Я буквально физически ощущаю, как в недрах Зорина кипит и бушует злоба, но его природную трусость никто не отменял — он обходит меня десятой дорогой и боится лишний раз поднять взгляд.
После уроков выхожу на крыльцо, сбегаю с него пулей и вылетаю за ворота — я во что бы то ни стало намерена разыскать Бага и узнать, чем закончился его разговор с отцом.
На стоянке, перекрыв тропинку пешеходам и выезд трем убогим тачкам, стоит черная тонированная «Мазда», ее зеркальное стекло плавно опускается, и в окне появляется улыбающееся лицо мамы сестер Мамедовых — той самой сияющей тещи Бага, которую так впечатлила моя игра на флейте.
Поправляю рюкзак и пытаюсь обойти машину со стороны капота, но Анна Павловна (так ее зовут, кажется), окликает меня:
— Ты ведь Элина? Литвинова Элина?
Страх щекочет пятки. Мы расстались с Алькой на очень нехорошей ноте: я вмазала ей кулаком по скуле, и она, в отличие от меня, похоже, предпочла нажаловаться предкам.
— Элина, здравствуй! — Анна Павловна выходит из машины. — Я хотела поговорить с тобой.
— Здравствуйте… О чем? — Я притворяюсь невинной овечкой, мило улыбаюсь и обворожительно хлопаю ресницами, но фокус не прокатывает.
— Если ты не против, давай зайдем в кафе-мороженое, — сухо предлагает она.
Сдается мне, с назревающей беседой надо идти не в кафе-мороженое, расположенное в трех метрах, а в бар с крепкими алкогольными напитками.
— Давайте. — Неопределенно пожимаю плечами. Если сейчас на меня наедут за Алькину скулу, я предъявлю им свой сломанный нос.
Анна Павловна проходит вперед, и я могу оценить ее дорогущее манто и сапоги на высокой шпильке. Покачивая бедрами, она входит в разноцветные двери кафе, идет к столику у окна, отодвигает пластиковый стул и указывает мне на место напротив. Я покорно его занимаю.