Глава 8
Итак, я глядел вниз и слушал шум прибоя, а шаги Джорджа все приближались.
– Салют, Глория, – сказал он. – Что ты делаешь на полу?
– Привет, Джордж, дорогой, – тут же отозвалась она. – Иди в кухню, я тебе приготовлю что-нибудь поесть.
Я слышал, как она вставала с пола. На мой левый глаз, который находился ближе к уровню окна, упала тень. Могу поклясться, что из-за этой тени я провис на целый дюйм ниже.
– Что ты делаешь на полу, Глория? – повторил свой вопрос Джордж.
– Я.., я просто глядела в окно, Джордж. Любовалась видом.
– А разве там что-нибудь видно?
– Да, конечно. Мне нравится вид в темноте.
– Да? Дай-ка я погляжу.
– Нет! – почти что выкрикнула она, и я подумал: ну вот ты и допрыгался. Скотт. На твоем памятнике напишут: “Он умер мучительной смертью”.
– Нет, дорогой, тебе не понравится, – быстро нашлась Глория. – Там.., что-то жгут. Откуда-то, фу, так ужасно воняет.
Ха, это воняло от меня.
Я не слышал их разговора, в котором, похоже, не содержалось ничего для меня интересного, зато я услышал шаги. Если это были шаги Джорджа, собравшегося выглянуть в окно, то он скоро узнает, что я без боя не сдамся: я собрался плюнуть ему в глаза. Однако шаги удалялись. Наконец щелкнул выключатель, и все стихло.
Я вздохнул. Теперь я мог себе это позволить. Самое главное сейчас вернуться на террасу. Я хотел избежать даже мелких ошибок, потому что в моем положении любая мелкая ошибка могла обернуться большой бедой, но я не знал, с чего начать. До сих пор я не представлял, что от двух рук и двух ног зависело все остальное тело. В конце концов я оторвал от выступа одну ногу и стал медленно поднимать ее вверх, как неуклюжий акробат, пытающийся достать ногой голову, и наконец поставил ее на барьер. Убедившись, что она стоит там уверенно, я согнул колено, напрягся, оттолкнулся от подоконника и, переместив центр тяжести, попытался уцепиться руками за барьер. Со стороны, очевидно, я представлял из себя прелюбопытнейшее зрелище.
На какой-то миг мне показалось, будто во мне что-то сломается, но все обошлось. Вцепившись в барьер руками, я перелез через него на террасу. За стеной раздавались шаги Джорджа и Глории. Мой обратный путь был таким же, как путь сюда. Наконец я сел в “бьюик”, отдышался и взял курс на стоянку, что позади основного здания отеля. За мной не гнались ни с кулаками, ни с револьвером, и я спокойно припарковался, вылез из машины и вошел в вестибюль. Там было много света. Но там мне никто не угрожал, разве что шайка вооруженных головорезов. Черт с ними, с пулями – мы с Глорией решили, что мне необходимо показываться на людях.
Единственное, что мне было известно относительно моего теперешнего статуса, это, что Торелли, поставивший Шутника следить за каждым моим шагом, знал, что я ускользнул. Однако я не ведал, что за участь мне определили. Как правило, Торелли и ему подобные по мере возможности стараются избегать насилия. Возглавляемый им синдикат слишком обширен и настолько привержен законности, что не в их интересах устраивать погромы и массовые убийства. Правда, другой раз и им приходится прибегать к красивому чистенькому убийству, а убийство одного Шелла Скотта это отнюдь не массовое убийство.
Я отыскал телефон и набрал номер, который дала мне Глория. Трубку взяла она.
– Салют, – сказал я. – Это человек-летучая мышь. Джордж дома?
– Да, – сказала она. – Я тебя слушаю. Похоже, Джордж был рядом.
– Жажду тебя увидеть. Ночь такая изумительная, что можно было бы понырять.
– Чудесная мысль. Маски, ласты, трубки.
– Ты меня не так поняла. Понырять за жемчугом.
– С удовольствием, дорогой.
– А ты уверена, что Джордж дома?
– Да.
– Ну, в таком случае я пошутил. А вообще это было бы чудесно. А как насчет...
– “Эль Пенаско” подходит. Понимаешь? Я ее понял. Джордж готов примириться с тем, что мы вдвоем с его женой совершаем вылазку в ночной клуб. Но только не с поисками жемчуга. И тут я его как никто понимал.
– О'кей, – сказал я. Отдавая себе отчет в том, что в случае, если телефон прослушивается, наш разговор может вызвать подозрение, добавил:
– Серьезно, Глория, как насчет того, чтобы пообедать в “Эль Пенаско”? Ты смогла бы удрать от мужа.
– Думаю, что да. Он в маленькой комнатке сбоку от террасы, но ведь это ничего не значит, правда? Я все равно удеру и смогу встретиться с тобой, ну, скажем, через полчаса. Может даже раньше. Пока.
Я повесил трубку. Да, сэр, этот Джордж был настоящим кретином. Коль уж я собираюсь в ночной клуб, где так или иначе выясню относительно своей участи, мне сейчас нет никакого резона прятаться. Сейчас либо через час – какая разница? Чтоб убить время, я отправился в бар, уселся на табурет и заказал бурбон с теуаканой. Оказалось, это настолько вкусно, что я решил повторить. Оглядевшись по сторонам, заметил несколько отталкивающих физиономий, одна из которых была мне знакома по недавнему посещению виллы “Дель Map”. Все было тихо, и я решил развлечь себя изучением афиши, рекламирующей ночное шоу.
"Эль Пенаско” значит “скала” или “утес”, а также прекрасное название для ночного клуба, в котором можно пообедать и потанцевать и который подвешен сбоку утеса. Чтобы вся эта штуковина не бухнулась в воду, она со всех сторон была взята в тяжелую конструкцию из металлических балок. Будь здесь прозрачный пол, и посетители могли бы видеть океан, плещущийся в ста футах под ними.
Гвоздь программы этого шоу был поставлен по образцу “Ла Перла”, шоу в отеле “Мирадор”, похоже, одном из самых красивых и необычных ночных клубов мира, и заключался в том, что какой-то самоубийца нырял в сверкающем свете прожектора с утеса высотой 120 футов над уровнем океана. В придачу к этому самоубийце “Эль Пенаско” представлял сегодня вечером Марию Кармен, танцовщицу-акробатку, работающую с Эрнандесом и Родригесом, – так гласила афиша. Там была и фотография Марии Кармен, хорошенькой мексиканочки лет двадцати с небольшим, и фото этих Эрнандеса с Родригесом, но они меня не интересовали.