Иван, начавший было улыбаться, улыбку сразу потерял. Посерьёзнел.
— Да нет. Говорю ж, в общих чертах, только глобальные вещи. Ну, или то, что нас коснулось.
— Так вот же! Как и интересно относительно нас!
Иван растерянно взглянул на Таню. Она восприняла взгляд, как просьбу о помощи.
— Андрюш, а сто?ит ли так интересоваться своей судьбой?
— Не, это всё понятно, что лучше не знать таких вещей. Понятно, что исходов может быть много. Но всё-таки, глобальные вещи и нас должны затронуть, а?
— Андрюх, я ж обратил внимание ваше на то, что с нами сюжеты были только в тех случаях, когда мы неурочно, ну, то есть, скакнули в будущее через переход, а не, так сказать, естественным путём. Вот тогда я это чётко видел. А во всех остальных случаях можно только догадываться, где мы были, и чего с нами произошло.
— А, и ладно! Не хочешь говорить, не надо, — отмахнулся Андрей, уставившись в окошко. — О! Мы подъезжаем уже.
Все закрутили головами — увлечённые разговорами не заметили, как подъехали к своей остановке.
Троллейбус встал, двери отворились, ребята резво сбежали на улицу.
Тихий час путешественники «отрабатывали» на совесть. Сложная ночь сказалась, и всех повалило на кровати, несмотря на сильный зной, царящий в «покоях». Только Иван, будоражимый изнутри, полежав немного, ушёл на море.
Таня нашла его на кромке прибоя. Иван, только что вылезший из воды, лежал на гальке и лениво кидал камушки в набегавшую волну. Присела рядом.
— О, Танюша, — улыбнулся ей Иван. — Чего, отоспалась?
— Ага, теперь будет голова болеть до вечера, — поморщилась она.
— А ты искупайся.
— Да надо бы. Пойдём?
— Ну, пойдём, — Иван потащил её в воду. Татьяна сопротивлялась вяло, и вот уже они бултыхались в море.
Вода смывала все переживания, и отдаляла всё с ними произошедшее. Но когда, нарезвившись, они, весёлые, вылезли на берег, Таня спросила:
— А ты ж всё-таки чего-то не договорил, а? — сверкнула она тёмными глазищами. Иван залюбовался и не сразу осознал вопрос. — Ну, чего уставился? — брызнула она на него водицей.
Он встряхнул головой, как пёс.
— Да всё я сказал, чего ещё там размусоливать. И, вообще, ещё денёк-другой и всё позабудется.
— О, даже так?! С тобой точно там ничего не произошло?
— А что такое?
— Ну, просто последние годы ты только и твердил всем про наше скверное будущее, что нужно чего-то делать, и всё такое прочее… утомил всех даже. А тут на тебе! Забудется. Как же это так?
— А вот так! — насупился, было, Иван. — Увидел я лазейку, шанс, стало быть есть. И успокоился. Уверенность поселилась, что всё будет. Что справимся. Что не предрешено всё. Поэтому и отпустило меня.
Таня недоверчиво прищурилась на него. Иван глядел в горизонт.
— Ну, чего, чего ты на меня смотришь? — повернулся он.
— Пытаюсь высмотреть, чего там в твоей косматой головушке творится на самом деле. Ведь тебя пытай, ты не скажешь, пока не припрёт.
— Чегой-то? Всё как на духу, выкладываю, — усмехнулся Иван.
— Наглый ты, сил нет, — потянулась к нему Татьяна.
— Чего это за прелюбодеяния? — не к месту пошутил Иван, прикрывая глаза.
— Помолчи, — пробормотала она, касаясь губами его лица.
Когда они, наконец, оторвались друг от друга, Иван смущённо заявил:
— Вообще, наверное, ты права.
— Так это понятно, но что конкретно ты имеешь ввиду?
— Я про то, что на душе что-то ещё есть, невысказанное.
— Ага. И что же?
— Просто оно не вызрело ещё, что ли, — Иван кинул камешек в воду. — То есть я не просто так, по всей видимости, все эти картинки про будущие миры глядел. Мне будто всё это показывали. Да не просто так, а чтобы понятие пришло, чтобы знание верное проклюнулось. Семена закинули, но когда они прорастут?
— Специально ты меня путаешь или, действительно, сам не разобрался, но я уже ничего не понимаю. То ты сказал, что отпустило, что уверенность появилась, то теперь, что ещё что-то у тебя не отбурлило… Эх, Ваня ты мой Ваня, — покачала она головой. Иван же нежные слова в конце словно и не заметил. — Всё это, конечно, пустышка твои слова про то, что отпустило. Вот ты даже, когда мы целовались, не про меня думал, получается.
— А вот здесь ты вообще не права! — горячо возразил Иван. — Как раз эмоции, с тобой связанные, они во мне и рождают все эти, как ты назвала, бурления.
— Во те раз! — удивилась Таня.
— Есть, конечно, дело для мужчины. Но я пока дела не нашёл (это, кстати, прискорбно, вот, например в войну в моё возрасте…)