Теперь Мейкон откровенно разинул рот.
— Давай-ка проясним. Ты хочешь стать моей помощницей?
— Я не хочу, — говорю я, спокойно делая вид, что по спине не стекает пот. — Но стану, если ты…
— Этого недостаточно. — Его тело вполне могло быть высечено из гранита, несмотря на скованные движения. Но его глаза полны раздражения. — Мы говорим о пропаже в триста тысяч долларов. О чем-то весьма памятном.
Я поняла. Он хочет мести. Я тоже, если быть честной.
Облизываю свои пересохшие губы.
— Вдобавок я буду твоим личным шеф-поваром. — Когда он собирается ответить, я спешу продолжить: — Лучшие помощники зарабатывают от ста до ста пятидесяти тысяч в год.
— Год работы будет равен трем сотням тысяч долларов. А ты говоришь, что она вернется меньше чем через три месяца. — Черт, он прав.
— Если она не вернется, я останусь на год.
Я уверена, что пролью немало крови, работая на Мейкона. Но если это убережет мою семью от беды, то я сделаю это. Я смогу прожить год с Мейконом. Кроме того, я уверена, что Сэм вернется раньше. Будут ли у нее часы — другой вопрос. Я отбрасываю этот страх в сторону и выдерживаю взгляд Мейкона.
Какое-то время он ничего не говорит. Но затем из его груди вырывается рычание. И он откидывается на спинку стула, словно пытается создать как можно большее расстояние между нами.
Мейкон грубо проводит рукой по щетине, и на этот раз я вижу, как истинные эмоции заливают его щеки.
— Какого черта, Делайла? В прошлом мы не раз срывались друг на друга из-за малейшей провокации, а сейчас ты хочешь добровольно окунуться в своего рода рабство. Ты совсем с ума сошла? Или тебе просто нравится строить из себя мученицу, когда дело касается Сэм?
— Строить мученицу? — я визжу. Я знаю, что это правда. Наверное, я просто не могу перестать защищать Сэм.
Он морщится, будто из-за меня у него болят уши.
— Кажется, ты одержима желанием взять грехи Сэм на себя снова.
Сжимаю руки в кулаки.
— Я никогда не защищала Сэм.
— Не изображай из себя оскорбленную невинность. Ты всегда вмешивалась и прикрывала Сэм. Или же закрывала глаза на ее выходки.
Несмотря на все усилия, мои ноздри раздуваются от яростного дыхания.
— Я никогда не закрывала глаза на ее выходки…
— О, еще как закрывала. — Мейкон кривит губы в усмешке. — Она намного хуже, чем ты думаешь.
— Тогда выходит, ты дурак, раз нанял ее?
— Тише, Картофелька. — Он слабо улыбается. — Я совершил глупость. И это был последний раз, когда я пожалел Сэм. Тем не менее, думаю, тебе лучше в это не ввязываться.
— Ну, я везунчик.
Он свирепо смотрит на меня.
— Ты все еще жутко раздражаешь.
— А ты все еще придурок.
Моргнув, он разражается смехом. Его смех такой забавный, что я поневоле улыбаюсь в ответ. Но затем сильно прикусываю губы.
Смех Мейкона затихает так же быстро, как и разразился.
— Это отстойная сделка для тебя, Картофелька. Все еще не могу понять, зачем ты предложила это.
Потому что я явно сошла с ума. Потому что больше ничего не могу предложить. Но не могу сказать ему ничего из этого.
— Сэм — моя сестра. А в семье люди заботятся друг о друге.
— Скажи это Сэм.
Держи себя в руках, Ди.
— Слушай, либо я буду постепенно возвращать тебе деньги, либо ты примешь мое предложение.
— Ни один из вариантов не устраивает.
— Но ты обдумаешь их. — Это я могу сказать точно по тому, как выражение его лица изменилось с раздраженного на задумчивое. О, это явно злит его, но он не прогоняет меня.
Мейкон поворачивает голову, глядя в окно.
— Обдумаю, — фыркает он себе под нос. — Должно быть, я сошел с ума.
— Добро пожаловать в клуб, — бормочу я.
Он резко поворачивается, пригвождая меня к месту своими темными глазами.
— Я мог бы превратить твою жизнь в ад.
— Похоже, тебе даже не стыдно за такую возможность.
— Мне нет. Ты сама умоляешь меня нанять тебя на работу, вместо того чтобы привлечь Сэм к ответственности.
Я щелкаю зубами. Я не разговаривала с этим человеком десять лет, и с тех пор ни с кем так много не спорила, как с ним. Даже во время ссор с Сэм не было столько перепалок. В основном она больше провоцировала, чем отвечала. Мейкон же заставляет меня обыгрывать его.
Спорить с ним — все равно что примерять узкие джинсы, которые вы достали из шкафа спустя несколько лет и которые все еще подходят, хоть и сидят плотно. Пожалуй, это не совсем удобно, но в какой-то степени воодушевляет.