Мейкон продвигается дальше по кухне.
— У меня есть фанаты, которые смотрят на меня так же, как ты на эту плиту.
— С их приоритетами явно непорядок. — Я наклоняюсь, чтобы осмотреть духовку. Идеальна. — Ты ей когда-нибудь вообще пользовался?
— Кажется, я сжег несколько яиц, пока пытался приготовить омлет. В основном я пользуюсь микроволновкой.
Я складываю руки на груди.
— Да ты меня просто убиваешь.
Мейкон одаривает меня искренней улыбкой, отчего его лицо из сурового и недовольного становится почти мальчишечьим. От этого захватывает дух. Я настолько ошеломлена, что почти прослушиваю его ответ.
— Если тебе интересно, то у меня есть потрясающий блендер. С его помощью я делаю офигенный коктейль из водорослей.
— Ты так радуешься коктейлю из водорослей? Мне тебя почти жаль, Сэйнт.
Внезапно его приветливое выражение лица тускнеет.
— Не называй меня Сэйнт. Мне не нравится, как это звучит из твоих уст.
Задетая его словами, я отворачиваюсь и осматриваю холодильник. Я практически забыла, что мы с Мейконом не очень-то хорошо ладим друг с другом. Такое легко случается, и это всегда немного разочаровывало в общении с ним. Потому что Мейкон становится обаятельным, забавным и привлекательным, когда того захочет. Он привлекает людей так же, как яркое пламя мотыльков. Только я единственная, кто обжигается. Все остальные уходят счастливыми, желая узнать его получше.
— Тебе нужно сказать мне, где ты хочешь есть, — говорю я, сосредоточив свое внимание на работе. — Хочешь, чтобы я приносила тебе еду на подносе? Или накрывала на стол в определенной комнате?
От его присутствия у меня подкашиваются ноги, потому что я знаю, что он наблюдает за мной. Поганая ситуация.
— А также о любых пищевых аллергиях, которые могут возникнуть, — продолжаю я, когда не слышу ответа. — Я прочитала об ограничениях в продуктах, которые диетологи студии назначили тебе. Мне придется проявить творческий подход, поскольку с этим мало что придумаешь. Позже я съезжу в магазин.
Кухонные часы тихо тикают.
— Ты сейчас дуешься? — наконец спрашивает Мейкон спокойным голосом.
По коже пробегает резкое покалывание, и я стискиваю челюсть так сильно, что она начинает болеть. И, как только понимаю, что не стоит кричать, отвечаю размеренным тоном:
— Я поддерживаю профессиональные отношения со своим работодателем.
— Тогда почему ты не смотришь на меня?
Потому что хочу схватить один из прекрасных негибридных помидоров, которые ты выложил в корзинку для фруктов, и запустить его в твою тупую голову.
— Не знала, что тебе нужно постоянное внимание, — выдавливаю я.
— Теперь знаешь, — спокойно произносит он.
Я выдыхаю сквозь стиснутые зубы. Медленно поворачиваюсь и вижу, что он ухмыляется, будто прекрасно знает, что действует мне на нервы.
— Есть старая поговорка, — говорю я вежливо, — «Никогда не кусай руку, которая тебя кормит».
Похоже, он не только не собирается отступать, но и получает удовольствие от происходящего.
— Мне больше по нраву: «Дареному коню в зубы не смотрят».
Эти негибридные помидоры еще больше манят. Мейкон ловит мой взгляд, становясь явно довольнее.
— Попытай удачу, — говорит он, звуча нежно и многообещающе. — Посмотрим, что из этого выйдет.
О, как бы мне хотелось. Я представляю, как по его щекам стекают маленькие красные капельки, а крошечные семена цепляются за его щетину. И этого он и хочет. Мейкон любит препираться со мной. Нужно об этом помнить. Как и не забывать то, что мне тоже нравится препираться с ним.
Нет, нравится — неподходящее слово. Получать от этого какое-то странное удовольствие — ближе к истине.
Сделав глубокий вдох, я поворачиваюсь и достаю из холодильника упаковку яиц, затем беру один из помидоров.
— Я приготовлю воздушную яичницу с жареными помидорами, зеленью и пюре из авокадо. — Включаю духовку, прежде чем искать миски и сковороду. О, господи, вся посуда из меди. И французская. Я влюблена.
Позади Мейкон издает раздражительный стон, который обычно издают мужчины, когда считают, что женщины ведут себя неразумно.
— Звучит… как что-то легкое.
— Так и есть. — На его кухне идеальный порядок, поэтому я легко нахожу несколько мисок и венчик.
— Делайла.
Я напрягаюсь. Разбиваю яйцо и отделяю желток от белка.
Он снова вздыхает.
— Многие люди зовут меня Сэйнтом. И только ты зовешь меня Мейконом со сладкой горечью в голосе.
Сладкая горечь? Это описание творит со мной что-то такое, что мне не нравится, что выбивает меня из колеи. Положив руки на прохладную стойку, я молчу, но больше не игнорирую его. В его тоне нет ни капли нежности, он наполнен густотой, будто признание застряло у него в горле, перед тем как он вымолвил его.