— Зачем ты беспокоишь меня, Мейкон?
Он вздыхает.
— Во-первых, я позвонил на номер Саманты. — Он без труда называет ее номер, а я хмурюсь — хорошо, что он этого не видит. Он продолжает в более официальном тоне. — Во-вторых, я писал сообщения Саманте, не тебе. Почему ты вообще подумала, что я притворяюсь Сэм, в этом нет никакого смысла.
— Сегодня первое апреля — День дурака, — бормочу я. — Я и подумала, что со стороны Сэм это была неудачная шутка.
Мейкон засмеялся, но не от шутки.
— Жаль.
Да, мне тоже.
Если я поверю в то, что он писал Сэм — а зачем ему вообще писать мне? — то должна поверить и во все остальное. К несчастью, я помню, как Сэм пересылала мне сообщения, когда бросила жутко прилипчивого парня по имени Дэйв. Мне пришлось неделю терпеть чередующиеся гнев и слезы Дэйва, пока он наконец не перестал звонить.
А это значило, что Мейкон не лжет.
К черту все.
— Ладно, — говорю я, пытаясь отчаянно сохранить спокойствие. — Проясним, я не Сэм. И это также не ее номер. Подозреваю, что она переадресовала мне свои сообщения, о которых мы потом поговорим. Однако…
— Ты снова говоришь как твоя бабушка, Картофелька.
— Не называй меня так.
В ушах послышался тихий хохот.
— То есть говорить как твоя бабушка тебя устраивает?
Я вскакиваю на ноги, нахмурившись. Я говорила как бабушка Мейв, черт. Я склонна быть многословной и говорить слишком формально, когда нервничаю. И меня злит тот факт, что он знает это.
— Ты уходишь от темы. Факт остается фактом, я не Сэм.
— Ты знаешь, где она? — теперь его голос стал жестче, гнев вернулся.
— Даже если бы и знала, то не сказала бы тебе.
Я почти слышу, как Мейкон стискивает зубы. Что только радует меня.
— Тогда, полагаю, мне следует позвонить в полицию, — говорит он.
Внезапно я вспоминаю его первое сообщение. Он требовал, чтобы Сэм вернула часы. Схватив телефон, я расхаживаю по всей кухне.
— Что она сделала?
Я могла бы сформулировать вопрос по-другому, но, имея опыт в разборках с проделками Сэм за все эти годы, я не собираюсь тратить время на оправдания, пока не услышу версию Мейкона. После этого поговорю с Самантой.
— Она взяла часы моей мамы.
Я делаю резкий вдох. Черт возьми.
Хоть я и мало что знала о миссис Сэйнт как о человеке, но о ее часах знали все. Из-за них ей завидовал весь город. Это были не столько часы, сколько украшение из розового золота, усыпанное сверкающими бриллиантами. Они были прекрасны, но я, в отличии от миссис Сэйнт, не носила бы такую вещь каждый день.
Я прекрасно помню их на ее тонком запястье, элегантное украшение сверкало на свету. Внутри меня завязался узел страха. Сэм была влюблена в эти часы. Ох, как же она их любила. Но самое ужасное в этом всем то, что мама Мейкона скончалась несколько лет назад, а это значило, что они были как фамильной драгоценностью, так и ценным воспоминанием.
Обессиленная, я прижимаю холодную ладонь к горячей щеке.
— Она… ох… когда она их украла?
Мейкон издает звук раздражения.
— Она правда тебе ничего не рассказала?
Горькая правда.
— Зачем ей говорить мне о часах, которые она, возможно, украла, а возможно, и нет?
— Я думал, Сэм арендовала у тебя квартиру.
Я моргаю от удивления.
Три года назад мне предоставили возможность стать партнером в сфере ресторанного бизнеса высшего эшелона. В итоге Анджела, мой партнер, продала мне вторую половину, и бизнес стал настолько успешным, что я наконец-то смогла купить небольшое бунгало в Лос-Фелице. Несколькими месяцами позже Сэм переехала в мансарду над гаражом, поскольку у нее было туго с деньгами.
Правда в том, что я так и не знаю, откуда она берет деньги, так как она ни разу не упоминала о какой-либо работе. Это пан или пропал, если я получу небольшую арендную плату, которую она настаивала оплачивать. А поскольку мне не нужны ее деньги, то я научилась не полагаться на них.
Однако я думала, что мы достаточно близки, чтобы Сэм рассказала мне, что виделась с Мейконом. У меня даже и мысли не было, что они поддерживают связь.
— Это не важно, я знаю все, что происходит в ее жизни, — наконец-то отвечаю я.
Мейкон издает слишком жалостливый звук, а затем отвечает чересчур нетерпеливым тоном.
— Последний месяц Сэм была моей помощницей. Впрочем, вскоре стало ясно, что она сильно переоценила свои навыки.