— Нет, — сказала она, помолчав и выдержав его обвиняющий взгляд.
— Говорите все, — спокойно и тихо сказал он, желая выслушать Кейру, прежде чем безоговорочно ее осудить.
— Вернее, я любила Лукаса, но не в том смысле, который вы, видимо, подразумеваете. Не так, как жена должна любить мужа. Это была любовь, которая… устраивала нас обоих. Лукас был самым лучшим другом в моей жизни.
Фейн почувствовал, что непомерный груз понемногу сваливается с его плеч. Но одновременно возникло и ощущение вины.
— Ваш отец и я, — нервным голосом продолжала Кейра, — заключили соглашение. Лукас восхищался тем, что я делала в своем поместье. Он был одиноким. Совсем одиноким… И я сочла за честь для себя выйти за него замуж. Но…
Фейн почувствовал, как все тело его напряглось. Он подался вперед и хриплым голосом переспросил:
— Но? И что же дальше?
Кейра опустила взгляд на свои все еще зябнущие руки.
— Ваш отец всегда спал в другом крыле дома…
Больше она не сказала ничего. Но этого было достаточно, чтобы Фейн почувствовал, как где-то в глубине его души начинает оттаивать лед. Но… Черт побери! Что за ерунда! Ведь теперь Кейра вдова его отца!
Фейн устало поднял руку и протер глаза. Он физически почувствовал разделявшую их пропасть. И это больно резануло его. В этот момент больше всего на свете ему хотелось заключить эту женщину в объятия и не отпускать. Конечно, после ее признания кое-что прояснилось. Однако все же между ними оставалось еще столько преград… Но разве обязательно так будет всегда?
— Я предлагаю заключить перемирие, — сказал он после паузы и, увидев ее утвердительный кивок, устало улыбнулся. — Вы согласны? И на каких условиях?
Кейра долго смотрела на Фейна. В душе ее продолжалась борьба. Он выглядел совершенно разбитым и потерянным. Но все же — очень сильным. И ей теперь хотелось гораздо большего, нежели просто перемирия… Однако это означало бы взвалить на себя такую ношу, которая сейчас была бы ей не по силам. И не оставила бы времени ни на что другое…
— Хорошо, — нехотя согласилась она. — Пусть будет перемирие.
Эйдан повязал черный галстук, который ужасно жал ему горло. Но другого для такого печального события, как похороны, у него не было.
Выйдя на улицу, он посмотрел на небо. Оно было серым и мрачным, в полном соответствии с его настроением. Эйдан вышел на дорогу и побрел в направлении деревенской церкви. Туда же понемногу стекались все жители деревни. При этом женщины были в таких старомодных шляпах, что приходилось только удивляться, из каких сундуков они их вытащили. Скорее всего, они держат эти древние предметы туалета специально на случай похорон.
На колокольне уныло звонил одинокий колокол, звук которого далеко разносился по окрестностям.
В церкви было холодно, хотя все отопительные системы работали на полный ход. На одной из последних скамеек сидела Блейз. Эйдан тотчас же увидел ее и поспешил пристроиться рядом. Он накрыл ее руку обеими ладонями и постарался согреть. Блейз ответила нежным пожатием и улыбнулась. Помещение было небольшое, а потому церковь очень скоро наполнилась до отказа. Священник со скорбным выражением на лице поднялся на кафедру. Всего несколько недель тому назад он стоял здесь, благословляя Кейру Уэсткомб на брак с Лукасом Харвудом. Сегодня же ему приходилось подыскивать слова утешения для совсем еще молодой вдовы.
Сидевшая в первом ряду Кейра выглядела очень одинокой, хотя место справа от нее занимала Бесси, а слева — Сид. Она была в простом, доверху закрытом черном платье, такого же цвета сапогах и теплом пальто. Собранные на затылке темные волосы оттеняли матовую бледность лица.
При звуках первого псалма все присутствующие в церкви дружно встали…
Эйдан посчитал своим долгом проститься с Лукасом Харвудом на кладбище. Но присутствовать на поминках в его опустевшем доме не хотел. Несмотря на то, что ему сказал перед смертью Лукас, Эйдан все же чувствовал себя там лишним…
Через час в большой библиотечной комнате Бесси молча разносила чай, предлагала коньяк и другие напитки небольшой группе собравшихся.
Кейра сидела в глубоком кресле перед широким дубовым столом и смотрела не на адвоката, приготовившегося, как можно было полагать, читать завещание Лукаса, а на свои опущенные на колени руки. Ее мысли почему-то кружились вокруг не Бог весть какого значимого сейчас вопроса: согреются ли наконец ее ладони или нет?
Она видела, как отрылась дверь и вошел Фейн. Оглядевшись, он сел на стул у камина. Кейра почувствовала, что рада его видеть. Само присутствие Фейна, казалось, придавало ей силы.