– Вы велели немедленно сообщить, если…
– Да-да.
Гар махнул рукой, давая ей знак, что она может говорить свободно. Значение этого жеста не ускользнуло от внимания Броя. Еще один камешек, хорошо укладывающийся в общую картину.
– Мы обнаружили Хевви, но Джедрик с ним нет.
Гар кивнул и обратился к Брою:
– Агент ли Джедрик или еще одна марионетка, чувствуется, что они начали действовать.
Его взгляд снова поднялся к потолку.
– Я буду работать исходя из этого, – сказала Трайа. Она отодвинула стул и встала. – Я отправляюсь в Уоррен.
Брой поднял на нее глаза и снова почувствовал, как под его пластинами дернулись когти. Он сказал:
– Не связывайся с ними.
Гар с трудом отвел глаза от Говачина, лихорадочно размышляя. Говачинов часто трудно понять, но именно сейчас Брой был виден насквозь: он уверен, что может найти Джедрик, и ему безразлично, знает это кто-нибудь или нет. Это может быть очень опасно.
Трайа, конечно, тоже видела это, но ничего не сказала, а просто развернулась и вышла из комнаты следом за толстой женщиной.
Гар поднялся на ноги, выпрямившись, как складной метр. – Я лучше пойду. Есть много дел, требующих моего личного присутствия.
– Мы очень рассчитываем на тебя, – сказал Брой.
Но он не был еще готов отпустить Гара. Пусть Трайа отъедет подальше. Лучше подержать этих двоих некоторое время на расстоянии друг от друга. Брой продолжил:
– Да, пока ты не ушел, Гар. Меня все еще беспокоят несколько моментов. Почему Джедрик была так неосмотрительна? Почему она уничтожила все записи? Что там такое было, чего нам нельзя видеть?
– Может быть, это была попытка сбить нас с толку, – ответил Гар, цитируя Трайу. – Одно можно сказать наверняка: это не был просто рассерженный жест.
– Где-то должно быть объяснение, – сказал Брой.
– Ты позволишь нам рискнуть и допросить Хевви?
– Конечно, нет!
Гар не подал виду, что распознал гнев Броя. Он продолжил:
– Несмотря на то, что утверждаете вы с Трайа, я думаю, что на этот раз мы не можем позволить себе ошибиться. Хевви был… ну…
– Если ты помнишь, – сказал Брой, – Хевви не был ошибкой Трайи. Она пошла за нами против своего желания. Как бы я хотел, чтобы мы тогда послушались ее. – Он лениво махнул рукой, отпуская Гара. – Иди, занимайся своими важными делами. – И Брой проводил Гара взглядом.
Да, на основании человеческого поведения резонно было допустить, что он еще ничего не знает о том, что «контрабандист» Бахранк пронесет через ворота. Иначе Гар скрыл бы такую ценную информацию и не посмел поднять вопрос о проникновении сквозь Стену Бога… Или посмел бы? Брой кивнул своим мыслям. В этом деле необходима огромная осторожность.
7
Теперь мы рассмотрим тот особый отпечаток, который различные виды правления налагают на личность. Во-первых, убедитесь, что вы правильно распознали основную правящую силу. Например, взглянем подробнее на человеческую историю. Известно, что люди покорялись многим видам притеснений: правления автархов, плутархов, искателей власти различных республик, олигархов, тирании большинства и меньшинства, скрытое увещевание избирательных групп, глубоко скрытые инстинкты и поверхностные влечения юности.
И во всех случаях, постарайтесь понять эту концепцию правильно, правящей силой было то, что по убеждению отдельных личностей обладало контролем над их непосредственным выживанием. Выживание определяет вид отпечатка. Во многих случаях человеческой истории (а эта ситуация сходна у большинства чувствующих существ) президенты Корпораций своими небрежными замечаниями больше влияли на выживание, чем стоящие во главе официальные лица. Наблюдая за мультипланетными корпорациями, мы, граждане Консента, не можем забывать об этом. Мы не смеем забыть это даже о нас самих. Когда вы работаете для собственного выживания, это накладывает на вас доминирующий отпечаток, определяет то, во что вы верите.
«Никогда не делай то, что хочет от тебя твой противник», – напомнил себе Маккай.
В этот момент противником был Аритч, наложивший связующую клятву Легума на агента Бюсаба и потребовавший информацию, на которую он не имел права. Поведение старого Говачина соответствовало требованиям его собственной юридической системы, тем не менее оно немедленно увеличило область конфликта в огромное число раз. Маккай избрал минимальный ответ.
– Я нахожусь здесь, потому что Тандалур является сердцем Говачинской федерации.
Аритч, сидевший с закрытыми глазами, чтобы подчеркнуть формальность отношений клиент – Легум, открыл глаза и пристально посмотрел на Маккая.
– Напоминаю тебе в последний раз, что я – твой клиент.
Знаки нового опасного напряжения в поведении слуги Врева увеличивались, но Маккай заставил себя сконцентрировать внимание на Аритче.
– Ты сам называешь себя клиентом. Очень хорошо. Клиент должен правдиво отвечать на вопросы, которые задает Легум, если этого требует предмет юридического спора.
Аритч продолжал пристально смотреть на Маккая, и в глазах его пылал скрытый желтый огонек. Вот теперь битра разгорелась в самом деле.
Маккай чувствовал, как хрупка связь, от которой зависело его существование. Говачины, подписавшие Большой Пакт Консента, обязательный для всех видов чувствующих существ известной вселенной, юридически могли быть объектом некоторого вмешательства Бюсаба. Однако Аритч поставил их встречу совсем на другую платформу. Если Говачинская федерация не согласна с Маккаем-агентом, то они могли вызвать его в Судебный Зал, как Легума, причинившего вред клиенту. И так как вся Говачинская коллегия адвокатов будет против Маккая, у него не было никаких сомнений в том, который из Легумов «попробует ножа». Его единственная надежда заключалась в том, чтобы избежать немедленного рассмотрения тяжбы. В этом, собственно говоря, и заключался настоящий базис Говачинского Закона.
Маккай сказал, приближаясь еще на один шаг к конкретному вопросу:
– Мое Бюро обнаружило обстоятельства, которые могут вызвать замешательство в Говачинской федерации.
Аритч дважды мигнул.
– Как мы и подозревали.
Маккай покачал головой. Они не подозревали, они знали точно. Маккай рассчитывал на это: Говачины понимают, почему он откликнулся на их вызов. Если какие-нибудь из сенсов, подписавших Соглашение, и смогут понять его положение, то это будут Говачины. Бюсаб отражал философию Говачинов. Прошли уже столетия с момента того большого потрясения, из которого собственно и возник Бюсаб, но Консент никогда не позволял себе забыть этот случай. На нем обучали молодежь у всех чувствующих существ.
«Когда-то давным-давно, деспотичное большинство захватило правительство. Они говорили, что сделают всех равными. При этом они имели в виду, что не позволят никому быть лучше другого ни в каком деле. Превосходство должно было быть подавлено или скрыто. Тираны заставили свое правительство действовать в большой спешке „во имя людей“. Как только они видели препоны и задержки, то уничтожали их. Времени на размышления оставалось очень мало. Сами не осознавая того, что действуют под влиянием неосознанного стремления предотвратить любые изменения, тираны пытались свести все население к серому однообразию».
«И вот мощная правительственная машина понеслась с растущей скоростью от одной ошибки к другой. Она захватила коммерцию и все важнейшие элементы общества. Законы выдумывались и принимались в течение часа. Каждое общество исказилось до самоубийственного вида. Люди оказались не готовы к изменениям, которых требовала вселенная. Они сами были неспособны измениться».
«Как вы узнали раньше, это было время „быстрых денег“, полученных утром и пропадающих с наступлением ночи. В своем пристрастии к однообразию, тираны захватывали все большую и большую власть. Все остальные при этом становились все слабее и слабее. Новые бюро и директораты, странные министерства возникали из пустоты для самых невероятных целей. Они стали цитаделью новой аристократии, правителей, которые продолжали раскручивать гигантское колесо правительства, распространяя разрушения, насилие и хаос во всем, к чему они прикасались».