Тем не менее "Одессе" удалось стреножить тех, кто пытался разыскать и предать суду военных преступников. Здесь она не гнушалась ничем, даже убийствами своих членов, если подозревала, что в ходе следствия они могут выболтать лишнее. Кроме того, своими победами она во многом обязана ошибкам союзников в 1945-1949 годах, "холодной войне" и характерной немецкой трусости при столкновении с моральной проблемой, что совершенно не вяжется с мужеством немцев на войне или в годы восстановления Германии.
Когда Визенталь закончил, Миллер положил карандаш, которым записал многое из рассказа Симона, и откинулся на спинку кресла.
- Я понятия обо всем этом не имел, - сказал он наконец.
- Как и большинство немцев, - заметил Визенталь в ответ. - Сказать по правде, об "Одессе" вообще мало кто знает. О ней в ФРГ почти не упоминают. Как американские гангстеры отрицают существование мафии, так бывшие эсэсовцы отрицают существование "Одессы". Признаться, теперь это слово заменили на "товарищество", так же как в США мафию переименовали в "Коза Ностра". Ну и что? "Одесса" не отомрет, пока остаются в живых нуждающиеся в защите преступники-эсэсовцы.
- Думаете, я столкнулся именно с ними? - спросил Миллер.
- Уверен в этом. Предупреждение, полученное вами в бадгодесбергском отеле, могло исходить только от них. Будьте осторожны - эти люди миндальничать не станут.
Но мысли Миллера были заняты другим.
- Перед тем как Рошманн исчез, узнав, что его выдала жена, он, по вашим словам, обзавелся новым паспортом, так?
- Конечно.
- Почему именно паспортом?
Симон Визенталь уселся поудобнее и кивнул:
- Ваше недоумение мне понятно. Попробую его рассеять. После войны по Германии, да и здесь, по Австрии, скитались десятки тысяч людей без документов. Некоторые и впрямь лишились их волею судьбы, а некоторые намеренно выбросили.
Чтобы получить новое удостоверение личности, полагалось представить свидетельство о рождении. Но миллионы людей война сорвала с насиженных мест. Например, кто мог подтвердить правоту человека, утверждавшего, что он родился в маленькой деревушке в Восточной Пруссии, которая теперь оказалась за "железным занавесом"? А случалось, дом, где хранились документы, сгорел или пострадал от бомбежки. Посему порядок получения удостоверения личности был очень прост. Нужно было лишь привести двух свидетелей, которые поклялись бы, что знают вас и что вы назвались подлинным именем.
У военнопленных тоже не было никаких документов. Выпуская их из лагеря, английские или американские оккупационные власти выдавали им свидетельство об освобождении, где удостоверялось, что, скажем, Иоганн Шуманн отбыл свой срок в лагере для военнопленных. Этот документ представитель военной администрации передавал гражданскому коллеге, который выписывал бывшему заключенному удостоверение личности на имя Иоганна Шуманна. Но зачастую этот военнопленный просто назвался Иоганном Шуманном, а на самом деле имя у него было иное. Это никто не проверял. Так преступник мог запросто сменить все данные о себе.
Однако этим методом можно было воспользоваться только сразу после войны. К нему и прибегло большинство бывших эсэсовцев. А что делать человеку, настоящее имя которого раскрыли в 1955 году, как случилось с Рошманном? Тогда уже нельзя было просто пойти к властям и сказать: "Я потерял все документы во время войны". Его спросили бы, как он жил без них целых десять лет. Итак, ему нужен был новый паспорт.
- Пока мне все ясно, - сказал Миллер. - Но почему именно паспорт? Почему не водительские права или удостоверение личности?
- Потому что вскоре после основания ФРГ западногерманское правительство поняло, что в стране под чужими именами живут тысячи людей. И решило ввести документ, столь авторитетный, чтобы по нему можно было обзавестись всеми остальными. Сошлись на паспорте. В ФРГ для его получения нужно предъявить свидетельство о рождении, несколько справок и гору других документов, которые будут тщательно проверять.
Зато получив паспорт, другими документами по нему можно обзавестись без труда. Уж такова бюрократия. Предъявление паспорта убеждает чиновника в том, что личность предъявителя подвергать сомнению не нужно - ведь другие бюрократы, выдавая паспорт, уже основательно ее проверили. Итак, с новым паспортом Рошманн быстро получил все необходимое: водительские права и кредитные карточки, открыл счет в банке. Паспорт в сегодняшней ФРГ - волшебная палочка, открывающая доступ к любым другим документам.
- Где его раздобыл Рошманн?
- У "Одессы". Она, видимо, имеет в своем штате человека, умеющего их фабриковать.
Миллер призадумался:
- Найти его - значит отыскать того, кто способен опознать Рошманна, верно?
Визенталь пожал плечами:
- Возможно. Однако вы замахнулись на слишком многое. Чтобы его найти, надо проникнуть в "Одессу". Но это под силу лишь бывшему эсэсовцу.
- А что могу сделать я?
- Вам лучше всего связаться с теми, кто прошел рижское гетто. Не знаю, сумеют ли они вам помочь, но уверен, что захотят. Все мы жаждем изловить Рошманна. Начните вот с чего. - Визенталь пролистал дневник Таубера. - Здесь Саломон пишет о некой Олли Адлер из Мюнхена, любовнице Рошманна. Возможно, она осталась жива и вернулась в родной город.
Миллер согласно кивнул и спросил:
- Если вы правы, то где ее искать?
- В Центре еврейской общины. Там содержатся сведения и о мюнхенских евреях. Другие архивы уничтожены.
- Адрес центра у вас есть?
Симон Визенталь порылся в телефонной книге.
- Райхенбахштрассе, 27, Мюнхен, - сообщил он. - Дневник Таубера, я полагаю, вы заберете?
- К сожалению, да.
- Какая жалость. Я бы хотел оставить его у себя. Это - удивительное свидетельство.
Он встал и проводил Миллера до двери со словами: "Желаю удачи. И дайте мне знать, как у вас дела".
В тот вечер Миллер ужинал в "Доме золотого дракона", пивном баре и ресторане на Штайшдельгассе, открытом еще в 1566 году, и размышлял над советом Визенталя. Петер понимал, что из рижского гетто живыми вышли единицы, и почти не уповал на то, что кто-нибудь из них знает о жизни Рошманна после 1955 года. Но другого выхода просто не было.