Следуя карте, он проехал холмистый центр Штутгарта и остановил машину в километре от дома Байера. Запирая дверцу, он не заметил пожилую женщину, выходившую из соседнего дома с еженедельной встречи членов Общества помощи больницам.
Франц Байер был полненьким и по характеру очень радушным мужчиной. Предупрежденный Вервольфом, он встретил Миллера на пороге, представил его жене, которая тут же скрылась в кухне, и спросил:
- Ну, Кольб, а раньше ты бывал в Штутгарте?
- Признаться, нет.
- Так вот, местные жители славятся гостеприимством. А ты, конечно, голоден. Когда ел в последний раз?
Миллер признался, что не завтракал и не обедал, весь день провел в пути.
- Боже мой, какой ужас. - Байер, казалось, искренне расстроился. - Тебе надо поесть. Знаешь что? Мы сейчас поедем в город и хорошенько поужинаем... И не смей отказываться, обидишь.
Он проковылял на кухню, сказал жене, что едет с гостем в ресторан, и через десять минут на своей машине устремился вместе с Миллером в центр Штутгарта.
В тот же вечер адвокат из Нюрнберга решил позвонить Байеру еще раз, узнать, добрался ли Кольб. Трубку сняла жена Франца.
- Да, да, приезжал молодой человек. Они с мужем уехали в ресторан. Такой приятный молодой человек. Я столкнулась с ним, когда он запирал машину. Я шла с собрания членов Общества помощи больницам. Это очень далеко от моего дома. Он, наверное, заблудился. В Штутгарте, знаете ли, это очень просто. Здесь столько тупиков и переулков...
- Постойте, фрау Байер, - перебил ее адвокат. - "Фольксвагена" у него быть не могло. Он должен был приехать на поезде.
- Нет, нет, - заверила его фрау Байер, желая козырнуть своей осведомленностью. - Он приехал в автомобиле. Такой приятный молодой человек и такая красивая машина. У него, наверно, от девушек отбоя нет.
- Послушайте меня внимательно. Какой марки у него машина?
- Этого я, конечно, не знаю. Она спортивная. Длинная, черная, с желтой полосой на боку.
Адвокат бросил трубку, вновь поднял ее и набрал нюрнбергский номер. Дозвонившись до гостиницы, попросил соединить с одним из номеров. Наконец знакомый голос произнес: "Алло".
- Маккензен, - рявкнул Вервольф. - Быстро ко мне. Миллер нашелся.
ГЛАВА 13
От Нюрнберга до Штутгарта быстрее, чем за два часа, не добраться. Маккензен гнал машину безбожно и в половине одиннадцатого доехал до дома Байера.
Фрау Байер, встревоженная вторым звонком Вервольфа и сообщением, что Кольб совсем не тот, за кого себя выдает, открыла Маккензену дверь, дрожа от страха, а его резкие вопросы испугали ее еще сильнее.
- Когда они уехали?
- Около четверти девятого, - пролепетала она.
- Сказали, куда собираются?
- Нет. Франц просто узнал, что молодой человек весь день не ел, и повез его в ресторан. Я предложила что-нибудь приготовить сама, но Франц не любит ужинать дома. Только и ждет, как бы...
- А этот Кольб. Вы сказали, что видели, как он ставил машину. Где это было?
Она описала улицу, где стоял "ягуар", объяснила, как туда добраться. Маккензен глубоко задумался, потом спросил:
- В какой ресторан, по-вашему, они могли поехать?
Поразмыслив, жена ответила:
- Его излюбленное место - "Три якоря" на Фридрихштрассе. Думаю, сначала они поедут именно туда.
Маккензен вышел из дома и проехал к "ягуару". Внимательно оглядел его, чтобы при случае не перепутать. Он долго не мог решить, остаться здесь и подождать Миллера, или нет. Дело в том, что Вервольф приказал выследить Байера и Миллера, предупредить Франца и отослать его домой, а потом расправиться с Петером. Но предупредить Байера теперь означало спугнуть Миллера, дать ему возможность уйти, поэтому звонить в "Три якоря" Маккензен не стал.
Он взглянул на часы. Без четверти одиннадцать. Он сел в свой "мерседес" и направился к центру города.
Йозеф бодрствовал на кровати в номере заштатной гостиницы на окраине Мюнхена, как вдруг из фойе позвонили и сказали, что ему пришла телеграмма. Йозеф спустился и забрал ее.
Вернувшись к себе, он вскрыл желто-коричневый конверт и пробежал взглядом внушительное содержимое. Телеграмма начиналась так:
Сельдерей: 481 марка 53 пфеннига
Дыни: 362 марки 17 пфеннигов
Апельсины: 627 марок 24 пфеннига
Грейпфруты: 313 марок 88 пфеннигов.
Список был длинный, однако все входившие в него фрукты и овощи обычно экспортировал в Европу Израиль, так что телеграмма читалась как ответ какого-нибудь представителя торговой фирмы о ценах на продукты. Пользоваться международным телеграфом для передачи шифровок - дело рискованное, однако в ФРГ из-за границы приходит ежедневно столько деловых телеграмм, что для проверки их всех потребовалась бы целая армия криптографов.
Не обращая внимания на слова, Йозеф выписал все цифры впритык друг к дружке. Таким образом, трех - и двухзначные числа, обозначавшие цены в марках и пфеннигах, исчезли, из них образовалось одно число, столь многозначное, что оно занимало несколько строк. Йозеф разбил его на группы по шесть цифр, вычел из каждой тогдашнюю дату - 20 февраля 1964 года. Получились новые шестизначные числа.
Для шифровки использовался простейший книжный код, основанный на Уэбстеровском толковом словаре английского языка, изданном в Нью-Йорке в серии "Популярная библиотека". Первые три цифры шестизначного числа указывали номер его страницы, в четвертой учитывалась лишь четность. Если цифра была нечетной, это означало, что искать нужно в левом столбце на странице словаря, если четной - в правом. Последние две соответствовали номеру слова в столбце, если считать сверху. Йозеф трудился не покладая рук полчаса, наконец раскодировал телеграмму, прочел ее... и горестно схватился за голову.
Еще через полчаса он сидел у Леона. Прочитав шифровку, руководитель группы мстителей выругался, а потом сказал:
- Какая жалость. Но такое я предвидеть не мог.
Ни Леон, ни Йозеф не знали, что за последние шесть дней в "Моссад" поступили три коротких сообщения. Одно послал резидент в Буэнос-Айресе. Он передал, что некто в Аргентине санкционировал выплату суммы, эквивалентной миллиону западногерманских марок, некоему Вулкану, чтобы тот смог "закончить очередную стадию исследовательских разработок".