- Ее нет и никогда не было, - усмехнулась Барбара и лукаво посмотрела на журналиста. - Вы что, совсем господина Клауса не знаете?
- Нет, мы с ним никогда не встречались.
- Он холостяк. Очень хороший человек, но женщинами не интересуется.
- Значит, он живет один?
- Да, если не считать меня. Я тоже здесь живу. И совершенно спокойна. В известном смысле, конечно. - Она хихикнула.
- Понятно. Спасибо, - сказал Миллер и пошел.
- Пожалуйста, - ответила горничная, глядя, как он сел в "ягуар" - машину, которая уже привлекает внимание. "Может быть, - подумала Барбара, - сейчас, когда хозяина нет, стоило пригласить этого приятного молодого мужчину на чашку кофе, а после..." Она посмотрела, как "ягуар", зарычав, рванулся с места, вздохнула о том, что могло быть "после", и закрыла дверь.
Миллер чувствовал, как на него наваливается усталость, усиленная последним и, видимо, окончательным разочарованием. Очевидно, думал Петер, Байер освободился и позвонил Винцеру прямо из гостиницы. А он, Миллер, был почти у цели...
Петер миновал старую крепостную стену, проехал, следуя купленной на бензозаправке карте, до Теодор Гойсс-плац, оставил машину у вокзала и зашел в отель "Гогенцоллерн" на другой стороне площади. Ему повезло - свободный номер нашелся сразу. Петер тут же прошел к себе, разделся и лег. В голове свербила какая-то мысль, пустяк, им не учтенный, вопрос, им незаданный. Так и не додумав ее до, конца, журналист в половине девятого уснул.
В половине первого до Оснабрюка добрался Маккензен. Проехал мимо дома Винцера, но "ягуара" не заметил. Потом решил позвонить Вервольфу, узнать, нет ли новостей.
А почтамт в Оснабрюке выходит как раз на Теодор Гойсс-плац. Вторую сторону площади занимает вокзал, а третью - отель "Гогенцоллерн". Когда Маккензен остановился у почтамта, его губы расплылись в улыбке - у вокзала стоял черный "ягуар" с желтой полосой.
Настроение поднялось и у Вервольфа.
- Все в порядке, - сказал он убийце. - Нам повезло. Я успел предупредить печатника, и он убрался из города. Только что я звонил ему еще раз. Горничная сказала, что через двадцать минут после отъезда хозяина приезжал молодой мужчина на черной спортивной машине.
- У меня тоже хорошие новости, - заявил Маккензен. - "Ягуар" стоит на площади, совсем рядом. Миллер, видимо, отсыпается в отеле. Можно ликвидировать его прямо в номере. Застрелить из пистолета с глушителем.
- Не торопитесь, - осадил его Вервольф. - Вот что я подумал. Лучше убрать Миллера за городом. Ведь его и "ягуар" видела горничная, и при случае она может заявить в полицию. Это привлечет внимание к нашему печатнику, а он из тех, кто легко паникует. Не стоит впутывать его в это дело. Показания горничной могут бросить на него подозрения. Посудите сами: сначала ему звонят, и он исчезает, потом к нему приезжает молодой человек, которого вскоре убивают. Это чересчур.
Маккензен нахмурился.
- Вы правы. Я возьму его, когда он будет уезжать.
- Думаю, Миллер пошатается по городу еще несколько часов в поисках следов печатника. Но ничего не обнаружит. И еще одно. Есть ли у Миллера чемоданчик с документами?
- Да, - ответил Маккензен. - Вчера, когда он выходил из кабаре, был. Миллер даже брал его с собой в гостиницу.
- А почему он не оставил его в багажнике? Или в номере отеля? Потому что он для него очень важен. Понимаете?
- Да.
- Дело в том, что Миллер видел меня, знает мое имя и адрес. Кроме того, ему известно о связи Байера с печатником. А журналисты имеют обыкновение все записывать. Словом, если Миллер погибнет, чемоданчик не должен попасть в полицию. Нужно выкрасть его или уничтожить вместе с журналистом.
Маккензен призадумался.
- Тогда, - сказал он наконец, - лучше всего заложить в "ягуар" бомбу. Соединить ее с подвеской, чтобы она взорвалась, когда машина на большой скорости попадет в колдобину на шоссе.
- Превосходно, - согласился Вервольф. - А чемоданчик?
- Я сделаю такую бомбу, взрыв которой уничтожит и Миллера, и машину, и чемодан. Кроме того, на шоссе это будет выглядеть как несчастный случай. Свидетели покажут, что у "ягуара" взорвался бензобак.
- А вы сможете это организовать?
Маккензен усмехнулся. В багажнике его "мерседеса" лежал саквояж, о котором профессиональный убийца может только мечтать. В нем было около полукилограмма пластиковой взрывчатки и два детонатора.
- Конечно. Без труда. Но придется подождать до темноты.
Маккензен вдруг замолк, выглянул из окна почтамта, буркнул: "Я перезвоню" - и бросил трубку. Объявился он уже через пять минут: "Извините, но я увидел, как Миллер с "дипломатом" в руках садится в машину. Он уехал, но из гостиницы не выписался - я проверил у дежурного. Да и чемоданы он не взял, так что вернется. Словом, не беспокойтесь, бомбу я подложу сегодня же вечером".
Миллер проснулся около часа посвежевшим и несколько взбудораженным. Во сне он понял, что за мысль его мучила. Петер оделся и поехал обратно к Винцеру.
Горничная ему явно обрадовалась.
- Привет, - радостно улыбнулась она. - Это опять вы?
- Я просто мимо проезжал, - объяснил Миллер, - и решил зайти узнать, давно ли вы здесь служите?
- Около года. А что?
- Раз герр Винцер закоренелый холостяк, а вы так молоды, я подумал - кто же ухаживал за ним раньше?
- Ах, вот вы о чем! За ним ухаживала его домоправительница, фройляйн Вендель.
- Где она теперь?
- В больнице, - вздохнула Барбара, - и, наверное, скоро умрет. У нее, знаете, рак груди. Какой ужас! Тем более странно, что герр Винцер уехал в такой спешке. Он во фройляйн Вендель души не чаял, навещал ее каждый день. Не то чтобы между ними - ну, знаете, - что-то такое было, просто она служила у него, по-моему, с пятидесятого года, и он ее очень уважает. Не раз он поучал меня словами: "А вот фройляйн Вендель делала это не так".
- В какую больницу ее положили? - спросил Миллер.
- Забыла. Хотя погодите. Ее название записано в блокноте у телефона. Я сейчас.
Через две минуты Барбара назвала Петеру больницу, где лежала бывшая домоправительница Клауса. Это оказалась дорогая частная клиника на окраине города.
Разобравшись по карте, как туда проехать, Миллер добрался до больницы в четвертом часу дня.