«Для меня из этого не обязательно следует, что Мюллер укрылся именно там, говорит Хёттль американцам, но, возможно, тем не менее, что он воспользовал-ся бункером, так как он исчез 29 апреля».
И 19 декабря Хёттль по памяти нарисовал приблизительный план бункера.
13.4. Эвакуация из бункера
Пятьюдесятью шестью годами позже мы почти не можем себе представить, как выглядел тогда Берлин в зареве пожарищ, с проспектами и улицами, превра-щенными в нагромождение камней, с мужчинами и женщинами, бродящими по руинам в поисках воды и пропитания, когда, начиная с 29 апреля, советские войска стояли всего в восьмистах метрах от бункера Имперской канцелярии. С 24 апреля армии двух первых фронтов (после вторжения в Германию советские войска были распределены по трем основным фронтам — прим. автора) прибли-жались в форме полукруга, с северо-запада к юго-востоку немецкой столицы. Было запрещено приступать к последнему штурму без приказа Сталина. Обыч-ные подразделения должны были вычистить свою зону, с запретом проникать на станции и в туннели метро. Ходили слухи, что там везде стоят ловушки: либо дистанционно управляемые мины, либо системы затопления водой в случае тревоги.
Отсюда та невероятная ситуация, описания которой вы не найдете нигде ни в печати, ни в западных книгах. В течение, по крайней мере, трех или четырех дней, в то время как советские танки медленно катились по улицам, окружен-ные пехотинцами, занимающимися зачисткой на поверхности города, около двадцати тысяч берлинцев циркулировали как крысы, заключенные между же-лезными дорогами метро, в водостоках, бежали к выходам на концах линий метро на северо-западной, западной юго-западной, южной окраинах Берлина. Иногда нужно было очень быстро выбираться со станции, туннели которой были завалены, чтобы снова нырнуть под землю на другой, ближайшей станции.
Ввиду всего того, что происходило, начиная с 30 апреля, мы думаем, что для Бормана и для Мюллера были заранее предусмотрены договоренности между ними и теми советскими офицерами, с которыми они поддерживали связь по радио, о том, что в огненном кольце, которое все сильнее сжималось вокруг Имперской канцелярии и ее бункера, будут предусмотрены бреши. Легкость, с которой некоторые из 780 присутствующих в бункере Имперской канцелярии и примыкающих к ней помещений, смогли выбраться на свободу, никак нельзя объяснить иначе. Одни были почти сразу же задержаны советскими войсками, но другие, как бы случайно связанные с Борманом или с Мюллером, смогли рас-твориться в воздухе.
Борман — в самых лучших планах есть свои слабые места и всегда существуют непредвиденные обстоятельства — поручил генералу Вильгельму Монке и его помощнику подполковнику Клингермайеру скоординировать с Гансом Раттенху-бером проведение эвакуацию около двухсот человек из числа обитателей бун-кера. Шесть групп по тридцать человек в каждой должны были, по сигналу Монке, по очереди каждые десять минут двинуться по туннелям метро к выхо-дам из них на окраинах Берлина. Еще заранее, 29 апреля, семь или восемь офицеров и партийных начальников, среди которых был и Вильгельм Цандер, проверили на себе эти пути отхода. Цандер убежал на юг и оттуда в Баварию. Следовательно, эвакуацию можно было постепенно провести. Фактически выхо-ды к Веддингу на северо-западе, Шпандау на западе, Гатову на юго-западе, и Тельтову на юге были свободны.
Но ведь существовал не только один центральный бункер. В рассказах о паде-нии Берлина никогда не уточнялось — по крайней мере, в западных средствах массовой информации — что между 1942 и 1945 годами в Берлине было создано около 600 других бункеров, и что только посвященные в план Бормана и Мюллера знали, какие из них они могли бы использовать в качестве временного укрытия в случае необходимости.
Начиная с 29 апреля, поведение Бормана очень красноречиво. Он отправляет адмиралу Карлу Дёницу во Фленсбург ряд радиограмм. Например, объявление, что Гитлер снял Геринга и Гиммлера со всех постов. Правительство теперь воз-главляет он, Дёниц!